Сильно раздосадованный и ещё более обескураженный столь неожиданным пассажем, Пётр тотчас же приказал приставить к дому Анны крепкий караул и никого к ней не пускать. Анна поняла, что следует во что бы то ни стало вернуть расположение царя, и попробовала сделать это при помощи колдовства, чародейства, приворотных зелий, перстней и тому подобной каббалистики, но и это ей не помогло.

Опала над Анной Моне, её сестрой Матрёной и всем семейством Монсов продолжалась до 1707 года и прекратилась из-за вмешательства в её судьбу прусского резидента Георга Иоганна фон Кайзерлинга, который, как и Кенигсек, сопровождал Петра на войне. Через три года после нелепой смерти Кенигсека, 10 июля 1707 года, неподалёку от Люблина, где стояла тогда Главная квартира русской армии, Кайзерлинг объявил Петру, что Анна Моне — его невеста и потому он просит разрешения на брак с нею. Пётр же ответил ему так:

   — Я воспитывал девицу Моне для себя, с искренним намерением жениться на ней, но так как она вами прельщена и развращена, то я ни о ней, ни о её родственниках ничего ни слышать, ни знать не хочу.

Присутствовавший при этом Меншиков сказал Кайзерлингу:

   — Девка Моне действительно подлая, публичная женщина, с которой я сам развратничал столько же, сколько и ты.

В ответ на это Кайзерлинг полез драться, но Пётр и Меншиков пинками и тумаками спустили его с лестницы.

Упрямый пруссак всё же добился своего, но только через четыре года после этого происшествия. Он обвенчался с Анной в июне 1711 года, однако через полгода после свадьбы умер. Анна пережила его не намного: она скончалась в Немецкой слободе 15 августа 1714 года. На сём история Анны Моне закончилась.

Но ещё в 1702 году у любвеобильного царя возник новый роман, который сначала и он сам и его интимные друзья склонны были считать интрижкой, проходной альковной историей, о которой Пётр Алексеевич должен был вскоре забыть.

Ан не тут-то было: интрижка довольно быстро переросла в генеральный роман его жизни, ибо его фигурантка — литовская крестьянка Марта — через несколько лет стала женой царя и матерью его детей, а затем венчанной царицей России и, наконец, первой русской императрицей. И началось это на театре военных действий против шведов, после того как войска фельдмаршала Бориса Петровича Шереметева 25 августа 1702 года взяли шведскую крепость Мариенбург, которая ныне по-латышски зовётся городом Алуксне.

О том, как сие случилось, мы знаем довольно точно, но, к сожалению, дата встречи Петра и Марты определяется по-разному, как и многое другое, относящееся к первым месяцам их знакомства. Потому приведём здесь несколько наиболее достоверных версий, предоставив слово прежде всего тому, кто был осведомлён о произошедшем лучше других. Это очень близкий и к царю, и к Екатерине человек, один из адъютантов Петра, капитан первого ранга, француз Франц Вильбуа, — впоследствии вице-адмирал, не только служивший в русском флоте с момента его создания, но и сам бывший одним из участников строительства кораблей ещё на воронежских верфях.

Вильбуа оставил очень интересные «Записки», касающиеся многих событий первой четверти XVIII века, свидетелем которых он был или о которых ему довелось слышать. Почти тридцать лет работал он рядом с Петром и был весьма близок к нему. Достаточно сказать, что Пётр сосватал и женил француза на фрейлине Екатерины, старшей дочери пастора Эрнста Глюка — Елизавете, с которой будущая русская царица росла с трёх до шестнадцати лет в семье Глюка. Вильбуа дружил и с семьёй младшей сводной сестры своей жены — Дарьей Глюк, вышедшей в России замуж за обер-гофмейстера царского двора Дмитрия Андреевича Шепелева.

Таким образом, в распоряжении у Вильбуа оказалась уникальная информация о детстве и юности Екатерины.