Йоран ничего не отрицал. Он стоял, пригвожденный к месту, как животное, застывшее в предчувствии опасности. Хотя сам и наполовину не осознавал ее серьезности. Она могла убить его прямо сейчас. Быстро. Легко.

– Чьи это кости? – Она старалась говорить как можно мягче, спокойнее, словно спрашивала, что он вчера ел на ужин, а не какую именно ересь принес в стены Ледового Двора.

Йоран открыл рот. Она заметила, как дернулся его кадык, словно слова с боем прорывались наружу.

– Алины, – просипел он. – Я… я купил их в Джерхольме. Я знаю, что они скорее всего фальшивка, но…

– Но они дарят тебе утешение.

Люди по всей Равке, а теперь, похоже, и по Фьерде, хранили мощи, предположительно принадлежавшие святым. Фаланги пальцев, позвонки, обрывки древних одеяний. С помощью своего дара Нина могла видеть, что кости, купленные Йораном, не человеческие.

– Она была солдатом, – произнес он почти умоляюще. – И спасала людей. Не важно, фьерданцев или равкианцев.

– Так ты этого хочешь?

Нина подошла ближе. Из коридора до нее донеслись голоса. Нужно было выбираться отсюда, вылезти из окна и спуститься к рву вместе с Ханной. Но также нужно было заставить Йорана довериться ей. Если бы он рассказал Бруму о том, что она была здесь, ее песенка была бы спета.

– Я хочу быть… хорошим. – Он покачал головой, споря с самим собой. – Солдаты не хорошие. Они верные. Храбрые.

Он еще никогда не выглядел столь юным. Она частенько забывала, что он на самом деле всего лишь мальчишка, которому нет и семнадцати.

– Но они могут быть и хорошими.

– Не мы. – Тут он поднял на нее глаза, и взгляд был затравленным. – Не я.

– Алина Старкова была не просто солдатом, – сказала она очень спокойно. – Она была гришом.

Он зажмурился и пригнулся, словно готовился получить заслуженную, по его мнению, оплеуху.

– Знаю. – Голос его был резким. – Я знаю, что это святотатство.

– Вовсе нет.

Глаза Йорана распахнулись.

– Может быть, сила гришей и не походит на то, во что нас учили верить, – продолжила она. Эти слова были сказаны Матиасом давным-давно. Они стали для нее исцеляющим бальзамом, даром, который помог ей снова встать на ноги и принять то, кем она стала. – Может быть, их сила – дар Джеля, еще одно проявление его могущества в этом мире.

– Нет… нет, это богохульство, это…

– Кто мы такие, чтобы полагать, что нам известен Высший замысел?

Йоран уставился на нее так, словно пытался найти правду в чертах ее лица.

– А коммандер… он знает, что ты так думаешь?

– Нет, – призналась Нина. – Это неподобающе. Но я не могу запретить себе так думать.

Йоран обхватил голову руками.

– Знаю.

– Среди твоих братьев есть еще такие, кого посещают подобные мысли?

– Да, – подтвердил Йоран. Его подбородок упрямо выпятился. – Но я не скажу тебе их имена.

– А я не спрашивала. И не стану.

Она не собиралась доносить на Йорана – зачем ей это? Но после сегодняшнего провала новость о том, что поклонение святым распространяется даже в рядах тех, кого учили ненавидеть гришей, стала для нее путеводной нитью, в которую она вцепилась обеими руками.

– Ты можешь помочь мне вернуться на Белый остров? – попросила она.

– Почему бы тебе не дождаться Брума, если он твой… если ты его…

Веселье темным пузырем поднялось внутри у Нины.