– Не будь смешным, – оборвала она, надменная и властная, как истинная королева. Но следующие слова она произносила, не глядя на него: – Ты дал Равке шанс. А мне дал страну, за которую я могу сражаться. Я всегда буду тебе благодарна за это.

Благодарность. Этого ли он хотел от нее? Тем не менее Николай понял, что ему приятны ее слова. Он откашлялся.

– Похоже, мы прибыли.

Матросы опустили сходни, и Николай с Зоей спустились на причал Пятой гавани.

Зоя уперла руки в бока, обозревая мешанину из людей и грузов перед ними.

– Бреккер, само собой, не потрудился нас встретить.

– Лучше не демонстрировать, что мы знакомы, в кеттердамских доках.

Проще и безопаснее было бы отправить делегацию от имени короны, но Бреккер игнорировал все обращения, пока Николай сам не написал письмо. Им с Зоей прежде уже доводилось работать с этим молодым мошенником. Они не были друзьями или близкими знакомыми, но все же проще было обратиться за помощью к Казу Бреккеру, чем к совершенному незнакомцу.

– Ты – король.

– Только не в этом камзоле.

– Даже с чайкой на голове ты все равно останешься королем Равки, и этот крысеныш из Бочки не переломился бы, окажи он тебе хоть каплю уважения. – Они смешались с толпой туристов и матросов на набережной. – Ненавижу этот город.

– А как по мне, здесь довольно живая атмосфера, – сказал он, переходя на керчийский.

– Если под живой ты имеешь в виду заселенную крысами, покрытую угольной пылью кучу человеческих отбросов, – ответила она тем же, порадовав его весьма заметным акцентом. – И язык их мне не нравится.

– Люблю здешнюю суету. Чувствуется, что этот город процветает; хотелось бы, чтобы такое место появилось и в Равке – с торговлей, промышленностью. Наша страна не должна навсегда остаться бедным родственником, мнущимся у двери.

Зоино лицо стало задумчивым, когда они свернули в Восточный Обруч, где обе стороны канала усеивали игорные дома, как роскошные, так и убогие. Каждый фасад был более кричащим, чем предыдущий, чтобы привлекать туристов, ищущих развлечений. У каждого входа надрывались зазывалы, обещая самый большой куш и самую живую игру.

– Ты не согласна, – констатировал он с заметным удивлением.

Зоя окинула взглядом впечатляющее здание, которое, Николай мог поклясться, когда-то называлось «Изумрудным… Миром? Дворцом?» Тогда его фасад был зеленым с золотом, в каэльском стиле. Теперь его отделка блистала кучей фальшивых драгоценностей, а надпись над входом гласила: «Серебряная Шестерка».

Зазывала кричал на старика-попрошайку, выпроваживая того с насиженного местечка на лестнице.

– Вали отсюда! Не заставляй натравливать на тебя стражу.

Старик сполз на пару ступенек вниз, тяжело опираясь на свою палку, помогающую поддерживать его искореженное временем и болезнями тело.

– Подадите монетку старому дураку, упустившему свою удачу?

– Я сказал, вали! Ты отпугиваешь жирных голубей.

– Полегче, – вступился Николай. – Все мы друг другу братья.

– Нет у меня братьев, – буркнул зазывала.

Николай сунул свернутый крюге в шапку старика.

– Стоит поблагодарить твоих родителей за то, что не стали плодить таких, как ты.

– Эй – рявкнул зазывала, но они уже пошли дальше.

– Вот о чем я, – сказала Зоя, когда они шли по очередному мосту. – Весь город готов удавиться за монетку.