Боянова помолчала, переваривая сказанное:

– Вы знаете, что у нее ребенок?

– Да, дочь Дарья, от Мальгина. Дочь находится в приюте для «непонимашек» и ни в чем, конечно, не нуждается, но сам факт…

– Дайте координаты клиники, завтра я увижусь с Купавой.

– Зачем?

Боянова озадаченно посмотрела на зама.

– То есть что значит зачем? Хочу поговорить с ней, выяснить причины ее увлечения… или вы не верите в мои психологические способности?

– Верю, но прошу с визитом повременить. Вы должны иметь всю информацию, прежде чем пойдете к ней, это лишь увеличит шанс помочь ей. – Борда умоляюще прижал руку к груди.

Комиссар, колеблясь, смотрела на него вопросительно, кивнула.

– Хорошо, пойду позже, когда вы… разрешите.

Заместитель вздохнул, сделав скорбное лицо: он понимал чувства женщины и на колючие выпады никогда не отвечал.

Разговор закончился.

Боянова вспомнила о личных вызовах, включила виом, и лицо ее при виде дочери разгладилось.

– Мамочка, я так соскучилась по тебе! – раздался в кабинете звонкий веселый голосок.

Кокос выглядел как и все костюмы этого типа, в таких ходила половина взрослого населения земного шара, настолько удачной, удобной, приспособленной ко всем случаям жизни, красивой и даже элегантной оказалась разработка инженер-модельеров УАСС, специализирующихся на снаряжении и одежде для спасателей. Кокосы для широкого потребления выпускались, конечно, без спецоборудования и компьютерного оснащения, но этот костюм полностью отвечал заказу. Мальгин убедился в этом сразу, как только надел его и включилось сопровождение.

Персональный киб-интеллект кокоса, инк типа «Советчик», носил звучное имя Харитон и хранил в памяти гигабайтовый запас медицинской информации. Он сразу понял, что требуется другу-хозяину, и Мальгин вздохнул с облегчением: с помощью Харитона он надеялся быстрее овладеть бессознательными процессами просачивания знаний из «черных кладов» памяти, а главное, в моменты «выглядывания» из психики «черного человека» мог записать происходящее и в дальнейшем контролировать собственное поведение.

Кокос имел цвет морской волны, а кармашки, накладки и погончики были более темными, почти черными, пришлось заменить светлые кросс-туфли на черные.

– Неотразим, – проговорил на ухо Харитон; не на ухо, конечно, психосвязь осуществлялась непосредственно с мозгом, но мысли инка воспринимались как шепот.

Мальгин озадаченно повертел в руке тоненькую дужку эмкана, которую собирался надеть на голову, упрятав под волосы. Он услышал пси-передачу инка без антенны!

– Ты хорошо меня слышишь? – спросил он мысленно.

– Нормально, – ответил Харитон. – Чему ты удивляешься, интрасенс? Ты теперь весь – антенна, приемник и передатчик одновременно, так что привыкай. Кстати, не обладай ты экстрасенсными способностями, вряд ли смог бы подключиться к мозгу Шаламова без аппаратуры, как ты это сделал на Симушире.

– Ты и об этом знаешь?

– Класс обязывает.

Мальгин мысленно пожал руку Харитону, представляя его похожим на Железовского и отца одновременно. Дверь кабинета закрылась за ним.

Из института он отправился сначала домой, поужинал и позвонил отцу, чувствуя раскаяние: обещал звонить почаще, а получается раз в неделю.

– Привет, беглец, – проворчал старик, расчесывая грудь под халатом; он то ли встал недавно, то ли собирался ложиться спать.