– Кого я вижу! Воронов! – притворно удивилась англичанка. – Что привело вас в столь неурочный час?

– Хочу расставить точки над «i». Есть одно дело, оно не дает мне покоя.

Виктор и Ирина Анатольевна прошли на кухню, прикрыли за собой дверь.

– Долматов! – без вступления начал Воронов. – Я изучил его дело лучше любого прокурора. Я до мельчайших подробностей знаю, что произошло 10 сентября 1979 года в квартире сестер Дерябиных, и никак не могу понять: вы-то там каким боком замешаны? Никто из свидетелей о вас даже не упоминает.

– С чего вы решили, что я знаю об этом Деле?

– Вы входили в класс, когда мы обсуждали…

– Дальше не надо, – остановила англичанка. – Из неправильных посылок вы сделали неправильные выводы.

– Вы были испуганы, – не сдавался Виктор. – Признаюсь, я заинтересовался Делом Долматова только после того, как увидел вашу реакцию на его обсуждение. До этого момента уголовное дело о похождениях моряка дальнего плавания я рассматривал исключительно как эротическое чтиво.

– Так и знала, что эта секундная задержка не ускользнет от вашего внимания!

– Точнее, от моего. Если бы испуг в ваших глазах заметил Юра Величко, то он бы ничего не понял. Я заинтересовался, и чем больше я погружался в это Дело, тем менее понятной становилась ваша реакция.

– Воронов, вы путаете испуг и изумление. По Делу Долматова мне нечего бояться, но было крайне неприятно, что кто-то говорит о нем. Прошло столько лет, и вдруг, совершенно неожиданно и случайно, я услышала знакомые фамилии и похабные комментарии. Вы совершали ошибки, о которых не хотелось бы вспоминать? Долматов – это моя ошибка, не более.

– Ирина Анатольевна, если не хотите отвечать, не надо. Я попрощаюсь и уйду.

– Меня предупредили, что появился настырный молодой человек, который сует нос, куда его не просят. Что за бред вы несли о жерновах правосудия и поисках истины?

– Это не бред, а мое жизненное кредо. Могу рассказать.

– Бога ради, избавьте меня от ваших философских рассуждений о жизни, справедливости и правосудии! Я не из тех женщин, на которых они произведут впечатление. Что вы конкретно от меня хотите, если сами прекрасно знаете, что я не имела отношения к событиям, связанным с сестрами Дерябиными?

– Разрешите откланяться, – поднялся с табурета Воронов. – Разговор не состоялся. Бывает!

– Сядьте, Воронов! К чему ломать бездарную комедию? Вы же сами признались одной моей знакомой, что актер из вас никудышный, просто никакой. Да и логик вы, скажем прямо, посредственный. Вам, Воронов, надо еще учиться и учиться, тогда из вас получится толк. В своих изысканиях вы упустили один важный момент – я родилась 26 августа.

– Прошу прощения, как бы я узнал дату вашего дня рождения? Пришел бы в отдел кадров и сказал: «Меня посетила блажь – узнать день рождения Ирины Анатольевны. Не потрудитесь ли заглянуть в ее личное дело?»

– Разве нет других способов узнать анкетные данные человека? За прошедшие полгода вам это не раз успешно удавалось.

– Если бы я знал, что ключ к разгадке лежит в вашей биографии, то рискнул бы и наверняка бы узнал.

– В чем риск?

– Ваш папа мог узнать, что некто интересуется его дочерью, и свернул бы мне шею.