Шагал класс по затихшему, уснувшему острову. Ребята жались друг к другу. То ли от темноты, то ли от того, что их сближало происшедшее, но никогда ещё они не чувствовали такой сплочённости. Проводив девочек до их домика, уставшие мальчики добрались наконец до своей палатки и повалились спать…

Утро следующего дня началось с тревожного события. Директор школы и пионервожатый, едва забрезжило, были уже в кабинете Макара Петровича. И хотя оба бодрились, но и тот и другой были во власти тревожных дум.

– Не слишком ли вы дёргали мальчишку? – хмуро сказал директор.

– Понимаете, Макар Петрович, – оправдывался Смирнов, – я всегда старался направить его энергию на что нибудь полезное. Мальчик он способный, но индивидуалист. А мне хотелось слить его с коллективом. Понимаете?

– Понимаю, как не понять. Но получается наоборот: наказывая, вы его обособляли, отрывали от класса. Ты хочешь, чтобы Саввушкин был, как все. А что значит – как все? Такого не бывает. Каждый ученик – это индивидуальность. Коллектив тогда крепок, когда любой ученик со своей яркой личностью проявляет способности на благо всем.

– Но вы же тоже его наказывали, – возразил пионервожатый.

– Да, наказывал. У меня на плечах вся школа. И не наказывать за проступки, которые вредят всем, я не имею права. По существу, я наказывал и тебя.

– А меня за что? – удивился Смирнов.

– Как пионервожатого, идейного наставника класса. – Макар Петрович вздохнул. – Прямо скажем, Андрей, не нашёл ты к Саввушкину подхода.

– Хотите честно?

– Разумеется.

– Я люблю Илью, – признался пионервожатый.

Директор усмехнулся.

– Любимое дитя всегда балованное.

– Совсем нет, – обиделся Смирнов. – Уж кто кто, а я с ним строго. И стараюсь направлять его. Хочет он того или нет…

– Боюсь, не перестарался ли… Ведь хотение от натуры. Заставь человека делать то, что ему не по душе, пользы не добьёшься.

Андрей начал было снова оправдываться, но в это время в комнату вбежал один из учеников третьего класса и, испуганно тараща глаза, выпалил:

– Там лодка… «Чайка»… Брюки Саввушкина… Письмо.

– Какая лодка, какое письмо? – вскочил Смирнов.

– Лодку прибило. Недалеко от переправы, – судорожно глотая воздух, объяснил мальчишка.

– Поспокойнее можешь? – строго сказал Макар Петрович.

Директор и пионервожатый забросали третьеклассника вопросами. Выяснилось, что в камышах была обнаружена прибившаяся лодка. В ней лежали удочки, сандалии, брюки и майка Ильи, а также книга «Робинзон Крузо» и фляжка с водой. В книге находилось письмо, которое, видимо, намеревался отправить Саввушкин. Дело принимало серьёзный оборот.

Через некоторое время у директора состоялось экстренное совещание. На нем присутствовали одноклассники Ильи, Олег Ченцов – капитан «Грозного» и несколько старшеклассников.

Макар Петрович зачитал письмо.

– «Дорогая редакция „Пионерской правды“, – писал Сип. – Мы сейчас всей школой находимся на острове, где расположено подсобное хозяйство. Меня несправедливо лишили работы на целых десять дней…»

Дальше Саввушкин в самых мрачных тонах расписывал своё положение тунеядца. В заключение он спрашивал, имели ли право так с ним поступать. Но о своих намерениях он ничего не сообщал.

Директор отложил письмо и, обращаясь к Ченцову, сказал:

– Как же это так получилось, что вы не заметили вчера исчезновения лодки?

Капитан «Грозного» встал, поправил широкий ремень на джинсах, одёрнул тельняшку.