Обширные стволы, ветви и прочая растительность росла над головой на высоте до десяти тысяч футов, образуя густое переплетение, не пропускавшее ничего, за исключением нескольких солнечных лучей. Днем здесь царил глубокий сумрак, а по утрам и в полдень — ночь, которая словно шторм вороненых перьев наполняла пространство между гигантскими, погружавшимися в болото колоннами и подпорками.

Земля под деревом принимала извержения водопадов и ливней, которые не задерживались на ветвях, колоссальных листьях и растительности, которая произрастала на Дереве. Болото слагало основу Дерева, обширную, необозримо гнетущую топь. Глубина воды колебалась от одного дюйма до нескольких футов, достаточных, чтобы утопит человека. Из воды и грязи тянулось вверх множество странных, мерзко пахнущих, бледных и пятнистых растений.

Сумрак создавал кошмарные формы. Громадные куски коры, многие размером с бунгало, падали со стволов Дерева вниз, сгибая ветви и сучья и срывая другие, гигантские и подгнившие ошметки коры. Дерево, как Мировая Змея северной мифологии, сбрасывало свою шкуру. Кора, подгнившая, сорванная и затем упавшая на вершины могучих ветвей, либо разлагалась, сгнивая там до конца, либо летела вниз и подобно холодным, черным падающим звездам, шлепалась в воду или жижу болот. Там, полузатонувшая, она сгнивала окончательно, а насекомые и паразиты, которые кишели в этом сумеречном мире, буравили громадные массы обломков, делая их своим домом.

Там жили длинные, тонкие, трупного цвета черви с волосатыми головами; жуки, окрашенные в темно‑синий цвет и вооруженные громадными рогами; длинноносые землеройкоподобные создания с саблезубыми клыками; бледно‑желтые скорпионы; ярко‑красно‑темно‑черные змеи с крошечными рожками, венчающими их трехгранные головы; многоногие, мягкотелые, с дюжиной антенн, длинные существа, которые, когда до них дотрагивались, выделяли с громким хлопком мерзкий вонючий газ и множество других отвратительных тварей. Повсюду в сумраке высились гигантские обломки коры, словно валуны, оставленные ушедшим ледником, где кишела ядовитая паразитическая жизнь.

Вокруг искромсанных глыб росли высокие, стройные, лишенные ветвей растения, которые давали сердцеобразные желто‑зеленые ягоды, выглядывавшие прямо из трещин роговой оболочки растений. Там была также густая, скользкая трава, которая вырисовывалась на один‑два фута над мутной водой или мутной жижей. А над ней порхали какие‑то ширококрылые насекомые с телом и крыльями цвета человеческой омертвелой кожи, а их головы были абсолютно белыми с двумя круглыми черными метками по бокам и одной чуть изогнутой меткой посередине, так что их лица напоминали череп. Они летали бесшумно, лишь иногда касаясь кого‑нибудь из отряда кончиками крыльев, заставляя того шарахаться в сторону. Но любое движение или звук казались здесь приглушенными, люди переговаривались очень тихо, подчас шепотом, смех же исчез совсем. Их ноги погружались в воду и в хлябь под ней и потом медленно вытягивались наружу, чуть ли не извиняясь, так что чавкающие звуки казались слабыми и нежными. Люди держались вместе и никто не хотел даже отойти на шаг в сторону, в кусты или под высокие, бледные, серо‑голубые стебли, чтобы справить нужду.

Улисс подумал вначале, что ему следует держаться болот. Хотя путешествие будет медленным и тяжелым, зато эти места казались более безопасными по сравнению с районами вершин, где водилось слишком много разумных животных. Но одного дня и одной ночи у Подножия Вурутаны было для него (а тем более для его людей) вполне достаточно. Следующим утром, когда он вскочил на ноги, как только кроваво‑красная лягушка спрыгнула с обломка коры ему на плечи, а потом в мелкую лужу, он решил, что с него хватит. Они пробовали уснуть на куске коры величиной с маленький замок.