– Колдо, – простонала она.

– Однажды мы будем вместе.

– Да. Сегодня. Сейчас. Мы уже говорили об этом.

Боже Милостивый.

– Нет. Планы поменялись.

Ее руки обхватили его, ногти вонзились в спину.

– Я смогу выдержать это. Смогу!

Возможно. Возможно нет. Но он не мог. Мысль о том, чтобы причинить ей боль, даже такую незначительную, его убивала. Если даже он когда-нибудь даст ей повод оглянуться назад и подумать о нем с разочарованием, сожалением или гневом, он охотно бросится на собственный меч.

– Не можешь... продолжать словно... это, – сказала она. – Пожалуйста.

"Никогда не умоляй", – хотел он сказать. Но ему нравилось слишком сильно, чтобы останавливать ее от повторного действия.

– Пожалуйста.

– Я помогу тебе с этими чувствами. – Как-нибудь. Каким-то способом. Хотя ему не хватало опыта: он касался ее здесь, там, казалось везде и сразу, но этого недостаточно для него, но она начала кричать, тяжело задыхаться, напрягаясь под ним, прося, умоляя, прося больше.

Давление внутри него усилилось. Это напоминало ему о тех временах, когда он зашел в свою пещеру и взорвался, гнев слишком сильный для тела, чтобы сдерживать. Но это была не ярость. Это неприкрытый, животный голод. Никола так чудесно выглядела – ее глаза закрыты, ресницы отбрасывали неровные тени на щеки, губы красные и пухлые, а запах усилился, она благоухала медом, затмевая корицу и ваниль. Его рот наполнился слюной, а его внутренности... его внутренности... раскололись.

И затем она закричала его имя. И Колдо заревел от сильнейшей агонии, которая поглощала. Совершенно ошеломленный, задыхающийся, потеющий… бормочущий.

Да, бормочущий.

– Что случилось? Это было... Я не могу описать... Я никогда... Что мы только что сделали... Ты почувствовала это... как можно... – Понимание прорвалось к нему сквозь замешательство, и появилось желание сбежать, но он остался на месте.

Никола обнимала его.

Колдо рухнул на матрас. Его трясло, но он... улыбался, несмотря на свои эмоции.

– Ты испытала тоже что и я? – наконец-то. Связное предложение.

– Да, и я не в обмороке, – сказала она с улыбкой.

– Как и я, – он не потерял контроль, не взял, что мог. Он не свернул с пути и сделал еще один шаг к ее завоеванию. Он подарил ей удовольствие и, очевидно, сам его получил.

"Скоро", – сказал он себе. Очень скоро он сделает следующий шаг... возьмет ее полностью. И они упадут в пропасть вместе.

Когда Тэйн вырвал ему рога, демон закричал от боли.

Когда Тэйн вырвал ему глаза, демон рыдал и плакал.

Когда Тэйн срезал огромные куски плоти с его тела, демон хныкал.

Черная кровь стекала по рукам Тэйна крошечными ручейками, обжигая, оставляя шрамы. Запах серы наполнил воздух. Рядом, по стенам пещеры текли телесные жидкости других жертв. У ног Тэйна лежала куча вырванных органов.

– Если ты откажешься говорить, – сказал он. – Я, прежде чем убить, вырву тебе язык.

Существо забормотало, но все, что слышал Тэйн это:

– Бла, бла, бла, пожалуйста. Бла, бла, бла лучше меня.

– Думаешь, ты лучше меня? – набросился Тэйн. – Или что я не лучше, чем ты? – В любом случае...

Уступив ярости, Тэйн отрезал демону язык, как обещал. Но этого было недостаточно, и он закончил тем, что перерезал горло существу, тело которого мгновенно повисло на цепях.

Возможно, следующий будет... Следующего не будет, понял он. Он убил всех.

Затем провел рукой, пропитанной кровью, по волосам.

Тэйн приехал в Окленд два дня назад. След привел его в трущобы, где обнаружилась группа бездомных мужчин и женщин, которые нападали друг на друга.