|
"Это возбуждает тебя. А умру я, и развлечению конец. Так что ты хочешь растянуть при помощи разговора." "Ты так страстно желаешь уйти из жизни, смертный?" промурлыкал нааглошии. "Если альтернатива этому болтаться здесь с тобой, то черт-возьми, хочу," ответил я. "Заканчивай с этим или убирайся." Его когти полоснули безупречным извивающимся движением, и мое лицо внезапно загорелось огнем. Достаточно больно, чтобы закричать. Я скрючился, схватившись за правую сторону своего лица, и почувствовал как стиснулись мои зубы. "Как пожелаешь," сказал наглошии. Он наклонился ближе. "Но позволь мне оставить тебя с одной мыслью, маленький призывающий духов. Ты думаешь, что победил, выхватив фага из моих рук. Но он был для меня игрушкой больше чем на день, и ничего не оставил позади. У тебя не хватит слов описать того, что я с ним делал." Я практически мог слышать как он улыбнулся шире. "Это голод. Безумие с голодом. И я чувствую юную призывающую внутри хогана[8]," промурлыкал он. "Я подумываю над тем, чтобы бросить его внутрь, прежде чем ты будешь так добр спасти их обоих. Подумай об этом по пути к вечности." Даже сквозь страх и боль, мой желудок скрутило в ледяной узел. О Боже. Молли. Видеть правым глазом я не мог, и ничего кроме боли не чувствовал. Я повернул голову вправо, так чтобы мой левый глаз сфокусировался на нааглошии, склонившимся ко мне, его длинные пальцы с кончиками когтей покрытыми кроваво-черным подергивались в почти сексуальном предвкушении. Я не знал насылал ли кто-нибудь смертное проклятие усиленное огнем души. Я не знал, значит ли, что используя свою душу в качестве топлива для последнего сожжения, я никогда не попаду туда, куда отправляются души окончив свой жизненный путь. Я знал только, что вне зависимости от того что произойдет, боль не будет слишком долгой, и все чего я хотел — стереть улыбку с лица перевертыша прежде чем умереть. Я не был уверен насколько дерзко можно выглядеть смотря одним глазом, но я делал все возможное, несмотря на то, что я готовил взрыв, который выжег бы жизнь из моего тела, как только я высвободил бы его. Потом появилась пятно света, и что-то пронеслось вдоль спины наглошии. Он напрягся и издал удивленный рык, резко развернувшись ко мне спиной и уставился на источник света. И я увидел длинную неглубокую рану на его спине, тянущуюся через его сгорбленные плечи, сделанную аккуратно и ровно, словно скальпелем. Или канцелярским ножом. Тук-тук закружил в воздухе, схватив окровавленный нож рукой словно копье. Он поднял к губам крошечную трубу и прогудел пронзительный призыв, ноты из кавалерийского призыва к атаке, только в высокотональной миниатюре. "Прочь, негодяй!" закричал он пронзительным резким тоном. Затем снова бросился на перевертыша. Наглошии проревел и замахнулся когтями, но Тук ускользнул от удара и нанес девятидюймовый порез на лапу перевертыша. Он крутанулся к крошечному фэйри с внезапной яростью, изменив форму и став более похожим на кошачьих, хоть и с такими же длинными передними конечностями. Он погнался за Туком, размахивая когтями, но мой миниатюрный капитан стражи был на самую малость впереди. "Тук!" крикнул я так громко, как только мог. "Убирайся оттуда!" Наглошии выплюнул проклятие, когда Тук снова ускользнул от его когтей, и хлопнул рукой сам воздух, прошипев слова на чужом языке. Внезапно поднялся злобный маленький шторм и смел крошечное тело Тука. Он врезался в кусты ежевики на границе поляны, и сфера света, окружающая его внезапно окончательно померкла. Наглошии повернулся, пнув землю к упавшему фэйри задней лапой. Затем он прошествовал ко мне, бурля яростью. Я видел как он приближается, зная, что ничего не смогу сделать. |
