После того как на Джованни и Эмануила надели кольца, друзья получили возможность свободно передвигаться по тюрьме. Кроме плохо проветриваемых помещений для сна там еще оказалась таверна – огромная, слабоосвещенная сводчатая комната с одним‑единственным окном. Рабы могли там встречаться и даже пить вино и играть в кости и карты. Войдя с Эмануилом в эту шумную пещеру, Джованни полюбопытствовал, откуда рабы берут деньги, чтобы тратить, ведь у них все отняли. Хитро взглянув на спутника, Эмануил показал ему дукат, который сумел спрятать в башмаке. Два друга сели за стол, где было не слишком шумно, и заказали кварту вина у болезненного вида юноши.

– Хорошо, что мне удалось сохранить эту монету! – прошептал Эмануил. – По крайней мере, среди всех невзгод у нас будет несколько приятных минут.

– Вчера один из турецких солдат забрал у меня все деньги, что я вынес с корабля, после того как у меня хватило глупости сунуть их обратно в карман!

– Не знаю, на сколько кварт вина хватит этого золотого дуката. Впрочем, подозреваю, что нам скоро опять придется пить воду.

Джованни огляделся.

– Странно, однако, что все эти люди, которые здесь, по‑видимому, уже много месяцев и лет, до сих пор тратят то, что им удалось спрятать от пиратов и солдат. Как бы то ни было, паша поступил мудро, дав им такую возможность!

– Полностью с вами согласен.

Слова эти произнес толстяк, сидящий на другом конце стола.

– С кем имеем честь? – осведомился Джованни.

Человек, которому было по меньшей мере лет сорок, протянул толстую руку и приветливо улыбнулся:

– Жорж Моруа из Дюнкерка, порта на севере Франции.

Джованни обменялся с французом рукопожатием.

– Я Джованни Да Скола, а это мой слуга, Эмануил. Мы с ним из Калабрии.

– Добро пожаловать в Алжир!

– Спасибо. Хотя, думаю, мы вполне бы обошлись и без этого путешествия. Сейчас мы должны были быть на пути к Иерусалиму. А ты? Сколько лет ты уже здесь гниешь?

Человек ухмыльнулся широкой беззубой улыбкой и ответил не сразу. Джованни и Эмануил с ужасом переглянулись.

– Восемь лет, друзья, – произнес он наконец. – Уже восемь лет минуло с тех пор, как я поселился в этом великолепном месте. Я знаю в тюрьме каждый уголок, а в городе – каждую улочку.

– Неужели ты не хочешь снова стать свободным? – спросил Эмануил.

Жорж громко рассмеялся.

– За меня уже три раза платили выкуп! И все три раза его крали по дороге! Мои родители и друзья отдали все, что у них было, чтобы вытащить меня отсюда, да только впустую!

Джованни и Эмануил, пораженные до глубины души, смотрели друг на друга.

– Ужасно! – заметил Джованни. – А ты никогда не пробовал сбежать?

Жорж придвинулся к друзьям поближе.

– Есть кое‑что, о чем не следует говорить с посторонними, – предупредил он тихим голосом. – Эта тюрьма кишит подлецами, которые донесут на тебя за пару пиастров. Я знаю немало людей, чьи попытки к бегству потопили в крови, а все из‑за того, что они не держали язык за зубами. Всего лишь месяц назад трех невольников наказали палками после того, как поймали среди ночи в небольшой бухте, куда они пристали на лодке. И знаете, кто на них донес?

Новички вопросительно взглянули на него.

– Монах‑капуцин, который здесь жил. Один из беглецов попросил поминать его в своих молитвах!

– Матерь Божья! – воскликнул Эмануил.

– В награду турки монаха освободили. Поверьте, здесь никому нельзя доверять…

– Даже тебе? – спросил Джованни с ироничной усмешкой.

– А мне особенно! Я бы продал отца с матерью, лишь бы вернуться домой!

Троица весело рассмеялась.