– Пиппо такой бледный, и у него печальные глаза. Такое впечатление, что за закрытыми дверями несчастному парнишке приходится терпеть гораздо больше, чем просто окрики и тычки владельца таверны.

– Так оно и есть.

– Что ты имеешь в виду?

– Все знают, что Мустафа проделывает со своим рабом.

Джованни ошеломленно замолчал.

Жорж наклонился к нему и прошептал:

– Он занимается с ним тем, что здесь называют «греховной любовью».

– Ты хочешь сказать, что он состоит с мальчиком в плотской связи?

Жорж кивнул.

– Неужели ничего нельзя сделать, чтобы вытащить беднягу из этого ада?

– Хозяин может поступать с рабом так, как ему заблагорассудится: насиловать, пытать, даже убить. Хотя их религия запрещает греховную любовь, многие хозяева обращаются со своими юными рабами‑христианами подобным образом, и здесь ничем не поможешь.

– Это ужасно! – сказал Эмануил.

– Ужасно быть рабом, – продолжил Джованни.

Пиппо принес еще три чаши вина. Джованни внимательно посмотрел на парнишку и дал ему щедрые чаевые. Пиппо благодарно взглянул на него, но в его глазах не было блеска, и улыбка не освещала печальное лицо.

Эмануил решил сменить тему разговора.

Глава 65

– Ты знаешь, сколько здесь нас, рабов? – спросил Эмануил.

– В Алжире у паши около двух тысяч невольников. Именно поэтому Барбаросса построил три большие подземные темницы. Но еще по меньшей мере пятнадцать тысяч рабов принадлежат разным людям в этом городе с восьмидесятитысячным населением. В основном они христиане, но их жизнь гораздо лучше, чем наша. Они живут в хозяйских домах, и с ними хорошо обращаются. Такие рабы даже могут свободно ходить по городу, выполняя поручения хозяина, главное, чтобы успели вернуться домой до наступления темноты.

– Значит, нам не повезло, что нас купил сын Барбароссы, и теперь мы гнием в этой мерзкой тюрьме! – заметил Эмануил. – Подумать только, а мы ведь радовались, когда паша нас выбрал!

Неожиданно их разговор прервал пьяный раб, который свалился прямо на Жоржа. Тот осторожно освободился из объятий бесчувственного тела, от которого разило дешевым вином и блевотиной, и передал его тем, кто делил с ним комнату. Они оттащили приятеля к его гамаку.

– Печально, но это единственное доступное нам удовольствие, – вздохнул Жорж, снова садясь на место.

– А разве здесь нет проституток, как во всех портовых городах? – спросил Эмануил, сразу же поняв, на что намекает приятель.

– Конечно есть! В городе полно шлюх. Христианки, которых продают хозяева, разведенные мусульманки, вдовы без других источников дохода. Но для нас они недоступны, потому что нам не разрешают ночевать вне тюрьмы.

Жорж замолчал, а потом продолжил заговорщическим тоном:

– Впрочем, если захочешь женщину, всегда можно договориться с янычарами и с теми людьми, в чьих домах мы работаем в конце дня. Но это очень дорого, значит, придется потратить месяц работы в поте лица на десять минут удовольствия!

– Подумать только, мы лишены почти всех радостей жизни! – пробормотал Эмануил. – Прошу тебя, Господи, сделай так, чтобы паша освободил нас из этого ада поскорее!

– Все будет зависеть от того, как быстро ваши семьи соберут выкуп. А еще от того, дойдут ли деньги до паши.