Все, что он говорил, звучало абсолютно логично, но по причинам, которые Брук не смогла бы внятно объяснить, она вскипела:

— Я в Хантли не только из-за денег! Я там нужна.

— Но ведь сейчас самое время! До сентября еще две недели, там успеют найти кого-нибудь тебе на замену. Даже если ты останешься в больнице, у тебя появится свободное время.

— Если останусь?! Джулиан, это моя карьера, я ради нее два года в аспирантуре провела, и между прочим, даже если это не интересует Номер Четыре в десятке хитов, я люблю свою работу!

— Знаю, что любишь, но, может, какое-то время ты будешь любить ее на расстоянии? — Джулиан шутливо пихнул жену в бок.

Она смотрела на него во все глаза:

— Что ты предлагаешь?

Он потянул ее обратно на себя, но Брук не далась.

Джулиан вздохнул:

— Ничего плохого я не предлагаю. Может, не будь ты так замучена заботами о количестве часов и графике работы, то обрадовалась бы небольшой передышке? Чаще ездила бы со мной, приходила на концерты…

Брук промолчала.

— Расстроилась? — спросил он, взяв ее за руку.

— Нет, — солгала она. — Мне кажется, я делаю все возможное, чтобы найти равновесие между работой и твоими делами. Мы вместе ходили на шоу Лено, на вечеринку съемочной группы «В лучах славы», на день рождения Кристин Стюарт. Я приезжала в студию, когда ты задерживался. Не знаю, что еще могу сделать, но уж явно не бросить работу, поставив крест на своей карьере, и тенью следовать за тобой повсюду. Рано или поздно тебе самому это надоест. Честно говоря, я бы себя уважать перестала, если бы так поступила.

— И все же подумай. — Джулиан направился в ванную, на ходу стягивая рубашку. — Обещай, что подумаешь!

Звук льющейся воды заглушил ее ответ. Брук решила отложить раздумья и не портить вечер: острой необходимости что-то решать не было, а если они с мужем, так сказать, на разных страницах книги, никто не говорит, что это неправильно.

Сбросив одежду, Брук отодвинула занавеску душа и встала в ванну.

— Чему обязан такой честью? — прищурившись из-за текущей по лицу мыльной пены, спросил Джулиан.

— Тому, что у нас меньше получаса до выхода, — сказала Брук, открывая горячий кран до отказа.

— Ну нельзя же так! — завопил Джулиан.

Она протиснулась мимо мужа, с удовольствием ощутив гладкость его намыленной груди, и выгнула спину под обжигающе горячей водой.

— А-а-а, как хорошо!

Джулиан с притворным негодованием отступил в дальний конец ванны. Брук засмеялась.

— Иди поближе, — попросила она, хоть и знала, что Джулиан может мыться только водой комнатной температуры, а горячую не выносит. — Здесь полно места.

Выдавив шампуня на ладонь, она сделала воду еле теплой и поцеловала мужа в щеку.

— Специально для тебя, милый.

Она снова проскользнула мимо него и с улыбкой смотрела, как он нерешительно встал под душ. Намыливая волосы, она наблюдала, как Джулиан с наслаждением моется под тепловатой водой.

Это была одна из сотен, может быть, тысяч мелочей, которые они знали друг о друге. Брук переполняло счастье при мысли, что она, пожалуй, единственная на Земле знает, что Джулиан ненавидит горячую воду в ванне, душе, джакузи, горячих источниках и всячески ее избегает, зато без жалоб моется под еле теплой водичкой. При этом он, по его выражению, непревзойденный глотатель кипятка — поставьте перед ним чашку обжигающего кофе или дымящуюся тарелку супа, и он, едва пригубив, не моргнув глазом проглотит все до капли; у него впечатляющая способность терпеть боль — как-то, сломав щиколотку, он лишь коротко вскрикнул «черт!», но всякий раз начинает скулить и вертеться, как девчонка, когда Брук подходит с пинцетом выщипать ему пару неправильно растущих волосков на бровях.