На рубеже 20 30 х гг. эра советского милосердия, по сути закончилась. В 1930–1931 гг. произошла реорганизация всей системы борьбы с институтом продажной любви. Новые задачи и методы потребовали новых людей и учреждений. За короткий срок была сломана прежняя разветвленная устоявшаяся структура, начиная с Центрального совета по борьбе с проституцией вплоть до районных советов в городах. Уже в 1930 г. Наркомат здравоохранения вынужден был в директивном порядке передать инициативу по решению этих проблем Наркомату социального обеспечения (НКСО). Соответственно на местах вопросами проституции теперь занимались областные отделы соцобеспечения. Усиленно пропагандировался тезис, что вместе со скорой ликвидацией безработицы исчезнет социальная база продажной любви, а следовательно, и она сама. Об этом, кстати, говорили и сторонники либерального обращения с падшими женщинами. Так, в 1926 г. В М. Броннер в качестве представителя РСФСР на Всемирном конгрессе по борьбе с проституцией в Граце (Австрия) заявил: «…в условиях капиталистического хозяйства проституция будет неуклонно возрастать, в Советском Союзе в условиях социалистического хозяйства она будет резко снижаться вместе с укреплением социалистического хозяйства, ибо у вас причина проституции – правовое и экономическое закрепощение женщины, у нас единственная причина проституции – безработица, которую мы изживем в ближайшие годы» . Но то, что гуманисты из Наркомздрава использовали как аргумент для расширения социальной помощи, их противники теперь употребили в качестве предлога для значительного ее сокращения. Правда, сама идея «милости к падшим» умерла не сразу. Какое то время она реализовалась в форме социального патронажа.

Центр тяжести профилактических мер был перенесен на помощь бездомным и беспризорным женщинам с целью предупреждения их обращения к проституции. Эта помощь заключалась в выдаче денежных пособий, бесплатном отправлении на родину, подыскивании работы, ночлега, снабжении талонами на обед и т. п. В июне 1930 г. в виде опыта открывается пункт социального патронажа при Московском областном отделе соцобеспечения. К 1 сентября через него прошло 400 женщин: 40% прислали с вокзалов, 20 – из ночлежных домов, 15 – из отделений милиции, 5 – из загсов, а 20% пришли по собственной инициативе. Помогли практически всем женщинам – 60% направили на работу, 20 – предоставили ночлег, 15 – выдали юридические и бытовые справки, а 5% оказали материальную помощь для возвращения на родину. Этот опыт власти признали удачным. И в сентябре 1930 г. оргсовещание НКСО постановило создать систему социального патронажа во всех областных центрах. Появились подобные учреждения и в Ленинграде. Но в целом они были лишь небольшим звеном в новой государственной системе борьбы с проституцией. Она предполагала организацию приемников распределителей в крупных городах для рассортировки «соцаномаликов» по категориям различных артелей, мастерских открытого типа, полузакрытых трудпрофилакториев и, наконец, загородных колоний специального режима. В случае рецидива после освобождения из колонии женщин порой отправляли в лагеря НКВД.