Ему оставалось только призвать себя к терпению. Возможно, в следующий раз он не упустит такого шанса.

Его решимость была проверена на прочность в тот же день – и поколеблена.

После ужина Энн поднялась наверх, чтобы, как обычно, рассказать Дэвиду сказку на ночь и уложить его спать. Сиднем немного помедлил, помня, что в день их свадьбы в Бате мальчик был возмущен его вторжением в их ежевечерний ритуал, но потом все-таки последовал за Энн. Его отец читал в гостиной, а мать была занята своей вышивкой. Лорен в детской кормила Джеффри, Кит ушел вместе с ней.

Постучав в открытую дверь, Сиднем тихо зашел в комнату Дэвида и сел в кресло, находившееся в некотором отдалении от кровати мальчика. Энн рассказывала свою историю. Сид улыбнулся, когда она прервала повествование на самом интересном месте точно так же, как сделала в Бате. Хотя на этот раз он промолчал.

– Мама! – как и в прошлый раз, запротестовал мальчик.

– Продолжение будет завтра, – Энн поднялась и наклонилась, чтобы поцеловать сына. – Как всегда.

Сиднем заметил Кита, стоявшего в дверях.

– Матери могут быть самыми жестокими созданиями, Дэвид, – сказал тот, подмигивая. – Их следует обязать заканчивать историю в тот же день, когда они начали ее рассказывать. Это нужно сделать законом. Ты собираешься завтра кататься верхом? Может быть, уже не в паддоке?

– Да, пожалуйста, дядя Кит! – воскликнул мальчик. – Но больше всего мне хочется рисовать. Он… мой… мистер Батлер купил мне масляные краски и множество других вещей в Бате, но я не могу пользоваться ими, потому что никто не научил меня, как это делать. Вы можете научить? Или тетя Лорен? Пожалуйста!

Он сел в постели и умоляюще посмотрел на Кита.

Кит взглянул на Сиднема – так же, как сделал это раньше в паддоке.

– Я никогда не был художником, Дэвид. И тетя Лорен тоже. Я не знаю никого, кто хорошо рисовал бы, кроме…

Он снова посмотрел на Сиднема и вопросительно приподнял брови.

Сиднем сжал ручку кресла. Внезапно он почувствовал головокружение.

А затем увидел, что Дэвид, все еще сидевший на кровати, умоляюще смотрит на него.

– Вы можете показать мне, как рисовать масляными красками, сэр? – спросил он. – Можете? Пожалуйста.

– Дэвид, – довольно резко произнесла Энн.

Сиднем вдруг с неумолимой ясностью вспомнил такой же неприятный эпизод из своей собственной жизни. Когда ему было девять или десять лет, родители подарили ему на Рождество краски, и он отчаянно хотел рисовать ими. Но дом был полон родственников, приехавших в Элвесли на праздники. Для детей на каждый день было запланировано множество развлечений, не оставляющих свободного времени. Ему было приказано убрать краски до отъезда гостей и возвращения его домашнего учителя из отпуска. Это было самое долгое и тоскливое Рождество в его жизни.

– Пожалуйста, сэр, – снова попросил Дэвид. – Прошло уже целых два дня. И пройдет еще вечность, пока мы доберемся до Уэльса и моего учителя.

Сиднем облизнул пересохшие губы.

Это было смешно. Смешно! Он занимался живописью в юности и наслаждался этим. Даже достиг определенного мастерства. Но с тех пор как потерял правую руку, он больше не мог рисовать. Это не было такой уж большой утратой. Он мог делать множество других вещей. Он мог бы стать отцом для своего пасынка, если бы…

– Дэвид, – произнес Сиднем. – Я был правшой. Я не могу больше рисовать. Я…

– Но вы можете сказать мне, как рисовать, – возразил Дэвид. – Вам не нужно рисовать самому.