Однако я уклонился от темы. Я увидел Элизию. И теперь я попытаюсь, хотя для этого трудно подобрать подходящие слова, описать хотя бы некоторые из чудес этого мира.

Там, к примеру, есть огромный воздушный город, где живут дчичи. Это глубокие лавовые ущелья и шпили, изрытые туннелями. Это усланные шелками гнезда общественные инкубаторы. Но если тебе это покажется чем-то наподобие сильно усовершенствованного птичьего базара где-то в нашем Северном море, не заблуждайся. Во-первых, этот город находится на острове, который парит на высоте многих миль над Элизией, и держит его в небе множество антигравитационных дисков. Тамошние гнезда не менее удобны и ухожены, чем покои в замке Тиании, а обитатели города, сородичи Эсча, куда более цивилизованы и образованы, чем любая из земных рас. Птенцы дчичи, еще пребывая в скорлупе яиц, начинают обучаться наукам и искусствам — а в частности, языкам, лингвистике и прочим способам речи и общения десятков рас и цивилизаций вечно расширяющейся вселенной. Взрослые дчичи — бесстрашные путешественники в пространстве и времени, искатели знаний в самом полном смысле этого слова.

Я повидал и восхитился видом Тысячи Запертых Дверей — города н’хлатхи, пребывающих в состоянии анабиоза многоножек. Они спят уже пять тысяч лет, и еще пять тысяч лет их нельзя будить. Эти гигантские круглые плиты базальта, покрытые восхитительной красоты письменами, лежат у подножий Лиловых Гор в Долине Снов и имеют тридцать футов в диаметре. Поперек круглых плит лежат массивные засовы из белого металла, который не в силах повредить даже самая едкая кислота. За плитами находятся врата, ведущие к туннелям спящих н’хлатхи, которым суждено спать до тех пор, пока огромные бледные маки не расцветут вновь на склонах Лиловых Гор. Только тогда н’хлатхи выйдут из своих глубоких пещерных святилищ, потому что они питаются семенами гигантских маков, цветущих лишь раз в десять тысяч лет, а потом, как и сами н’хлатхи, погружающихся в долгую спячку. И никто в Элизии, кроме самих Старших Богов, не помнит живыми загадочных спящих в недрах Лиловых Гор, ибо их история никогда не была записана, а их речи никто не понимал. Даже дчичи, чьи лучшие лингвисты и каллиграфы регулярно совершают экспедицию в Долину Снов, чтобы поразмышлять о надписях на базальтовых плитах Тысячи Запертых Дверей, пока не сумели расшифровать тайну этих письмен.

В опоясывающих гору Садах Нимаррах Тиания познакомила меня с Древом. К этому времени я уже не расспрашивал Тианию ни об обитателях Элизии, ни о многом прочем, что поначалу меня интересовало, хотя еще мог, конечно, задать немало вопросов. Просто я обнаружил, что проще подождать и увидеть своими глазами, а ответы появлялись со временем сами собой.

Древо было совершенно особенным другом Тиании. В детстве она играла в его ветвях — тогда Древо росло к западу от Садов Нимаррах, а потом часто навещала Древо, когда то медленно перемещалось к востоку. Теперь Древо стояло в самой середине Садов — грандиозный изумрудный великан высотой двенадцать сотен футов. Древо имело форму классического бокала для бренди, и все его красивые листья длиной в целый ярд были роскошного зеленого цвета, а с ветвей свисали вниз гирлянды усиков. Ствол был одет в шершавую кору с фут толщиной. Древо было безмятежно, молчаливо и разумно!

Толщина ствола этого исполина была никак не меньше ста пятидесяти футов, и когда мы с Тианией шагали к Древу босиком, взявшись за руки, по высокой, до колена, траве, самые близкие к нам ветви вздохнули, опустились, и мягкие, пушистые края гигантских листьев прикоснулись к нам.