|
Отец говорил: голуби – летучая зараза. Крысы крылатые. Когда мы с Дженис играли возле дома, то должны были следить, чтобы не наступить на цветы или овощи. У меня был трехколесный велосипед, у нее – ролики. Мы катались на заднем дворе или туда-сюда по дорожке перед парадным входом. Чтобы смотреть за нами, мама оставляла дверь открытой. Потом я стал старше, у меня появился нормальный велосипед, и я катался уже по всему микрорайону и у фабрик, и в рощице, по втоптанному в землю гравию. Я лазил на деревья. Я хотел духовое ружье, стрелять белок и птичек. Мама сказала нет. А мне хотелось выстраивать в ряд пустые консервные банки и по очереди их отстреливать.
Линн, Грегори Класс 2 – 3 География Грегори очень точно и аккуратно чертит карты и диаграммы, но ему следует внимательнее слушать на уроках объяснения учителя. К изучению своего микрорайона я вернулся только по окончании эпопеи с мистером Патриком. Для начала стал выходить наружу через день, потом каждый день – всякий раз чуть продлевая время пребывания снаружи. Я рисовал какое-нибудь место – магазин или что-то еще – и себя в нем; потом отправлялся туда, непременно в той же одежде, что и на рисунке. Постепенно топография окрестностей восстановилась в памяти, и я начал совершать более далекие вылазки. Ездил на автобусе, туда, где много магазинов. Сидел в парке: в обед, 18 марта. Кругом были люди – клерки, продавцы, – они ели сэндвичи. Я ни с кем не разговаривал, сидел на деревянной скамье. Было солнечно. Я даже снял на время капюшон. В другой раз я ездил в Лондон, в самый центр. В поезде напротив меня сидела женщина, незнакомая. В зеленом пальто с черными отворотами. На коленях – открытый журнал. Я с ней разговаривал. Мы вели беседу. Извините, вы не подскажете, этот поезд идет на вокзал Виктория? Да, идет. Моя тетя очень радовалась тому, что я прогуливаюсь. Она говорила, что и Марион бы очень порадовалась, именно этого она бы и хотела. Марион – моя мама. Она отошла в мир иной.
В 9:05 некий бизнесмен выехал на служебной машине из офиса в Бирмингеме. Он спешил в Южный Лондон на деловую встречу. В то же самое утро, в 10:47, одна молодая женщина выехала из своего дома в Пёрли в направлении аэропорта Хитроу. Она должна была встретить своих родителей, которые возвращались из отпуска. И вот в 11:12 обе машины находятся на М25, на окружной дороге. Бизнесмен едет со скоростью 81 м/ч против часовой стрелки, женщина – по часовой, со скоростью 70 м/ч. Внезапно с подъездного шоссе на скоростную полосу потока, движущегося против часовой стрелки, не подавая сигнала, выезжает какой-то автомобиль. Бизнесмен давит на тормоз. Его машину заносит, она врезается в зад другой машины и переворачивается. Та, другая, машина перелетает резервную центральную полосу и лоб в лоб сталкивается со встречным автомобилем. В нем находится женщина из Пёрли. Оба водителя умирают на месте. Некоторые подробности я придумал сам. В газете были процитированы слова работника «Скорой помощи»: «Ни один из них не имел ни малейшего шанса». Так ли это? А если бизнесмен бы выехал из офиса не в 9:05, а в 9:10? Что, если бы он остановился на заправочной станции попить кофе, или простудился и в тот день вообще не вышел на работу, или, торопясь в Бирмингем, не проскочил бы на красный, или у него сломалась машина, или вместо 81 мили в час он ехал бы 79? Что, если бы машина молодой женщины не завелась с первого раза, или она бы забыла сумочку и ей бы пришлось возвращаться, или ее родители решили бы отправиться в отпуск в такое место, откуда прилетали бы в Гэтвик, а не в Хитроу, или она бы ехала не по скоростной полосе, а по средней? Или если бы?… Что, если бы, что, если бы, что, если бы? Я задаю этот вопрос своему адвокату. Не упоминая о заметке, я спрашиваю: «Что, если бы?» Он озадачен. |
