Тем не менее он тщательно осмотрел машины. Во всех четырех никого нет. Две на гусеницах – чисто наземный транспорт. Остальные маддеры, больше и дороже, чем у него, с роскошной кожаной обивкой и самозатемняющимися защитными куполами. Это частные машины. Более комфортабельные, чем его собственная, но вряд ли более прочные. Ни следа верховых животных. По‑видимому, всякий, кто может позволить себе такое далекое путешествие на север, может позволить и механических транспорт.

Флинкс остановил свой маддер рядом с остальными и на всякий случай отсоединил зажигание. Маддер опустился на землю, Флинкс перешагнул через его крыло и спустился.

Стоянка для транспорта не вымощена, и он испачкал обувь, пока добрался до ступенек, ведущих в дом. Но всасывающие шланги большую часть грязи убрали. Ступени вели на крытое крыльцо, где стояла деревянная мебель, любимая туристами, которым нравится ее трогать. Дальше начинался узкий коридор, стены из древесных стволов, выкрашенных темной краской.

Флинкс подумал, что в гостинице сможет найти нужную информацию, но тут кое‑что не менее важное потребовало его внимания. Пища. Он чувствовал где‑то поблизости запахи еды. Нужно немного передохнуть от концентратов, которыми он питается уже много дней. На кредитной карточке баланс еще положительный, а когда еще ему удастся поесть настоящей пищи? И любопытных взглядов со стороны клиентов не будет: Пип все еще не способен есть. Флинкс глубоко вдохнул. Похоже даже, что пищу готовит настоящий живой повар, а не машина.

Флинкс нашел дорогу в большой, с мощными балками над головой, обеденный зал. В дальней стене в каменном очаге горел огонь. Слева источник удивительных ароматов – кухня. Поблизости мирно фыркает пара пушистых животных. У входа сидит пожилая пара. Они едят и даже не смотрят на вошедшего. У очага едят и болтают две молодые пары. В дальнем углу группа пожилых людей, все в плотной одежде для севера.

Флинкс пошел между столами, собираясь спросить кого‑нибудь в кухне, может ли он поесть. Неожиданно что‑то так сильно ударило по его сознанию, что он для поддержки ухватился за стену.

Из дальней двери появились еще два относительно молодых человека, они подошли к группе обедающих в углу и что‑то им сказали. Никто не смотрел на Флинкса, никто не сказал ему ни слова.

Он отделился от стены, ухватился за столик пожилой пары. Мужчина поднял голову и нахмурился.

– Ты себя плохо чувствуешь, сынок?

Флинкс не ответил, он продолжал смотреть через комнату. Лица – он не может разглядеть лица за этой плотной одеждой. Они скрыты от взгляда, но не от чего‑то другого.

Он громко, не раздумывая, спросил:

– Мама?

9

Одна из закутанных фигур за столом повернулась к нему. Во взгляде ее было удивление и предупреждение, на которое Флинкс не обратил внимания. Она начала вставать.

Остальные смотрели на молодого человека, стоящего посреди комнаты. Один из младших положил руку на плечо матушке Мастиф и усадил снова на стул. Она быстро ударила его по руке. Другой достал что‑то из кармана и начал приближаться к Флинксу. Ошеломленное выражение, вызванное неожиданным появлением Флинкса, становилось мрачным.

Флинкс оглянулся на пол и стены поблизости, нашел выключатель и бросился к нему. Огни в комнате погасли, теперь ее освещал только тусклый дневной свет из дальнего окна.

Что у меня за фантастический дар, думал он, ныряя в укрытие. Так отреагировать на матушку Мастиф, когда он буквально наткнулся на нее!

Комната заполнилась криками обычных посетителей, смешанными с проклятиями тех, кого Флинкс застал врасплох. Он не пытался добраться до стола, за которым держали матушку Мастиф; слишком во многих уличных драках пришлось ему участвовать.