Нельзя сказать, что я чувствовал себя дискомфортно. Некоторое время, пока мы пытались прижиться в этой новой схеме взаимоотношений, между нами возникали неловкости. Например, если раньше я мог спокойно сказать Диме, чтобы он отвез бумаги в офис как можно быстрее, то сейчас я сначала спрашивал может он или нет. Надо отдать должное Диме: он был чрезвычайно проницательным и чувствовал, когда нужно «сейчас», а когда «сегодня-завтра».

Я не знаю, как так получилось, но нам удалось даже бытовые вопросы свести к минимуму дискомфорта. Дима покупал продукты, которые считал нужными, а я давал ему деньги. Он пытался отвоевать свою часть в виде половины затрат, но я был категоричен: я жру больше, тем более я весь день дома и жую постоянно. А он в полях, только завтракает (один бутерброд и чашка чая) и ужинает (максимум – тарелка супа). Но вся нагрузка по приготовлению пищи, покупке продуктов – на нем. Поэтому, я считал это справедливым. Но все равно то и дело я находил в холодильнике продукты, которых не было в чеках. Да, да он после каждого похода в магазин показывал мне чек, хотя я говорил ему, что доверяю.

В общем, как-то так получилось, что наши отношения из трудовых перешли в дружеские. Со временем Дима настоял на оплате части коммунальных платежей, но это были сущие копейки, что я даже не стал брыкаться. За квартиру я платил около полутора тысяч рублей, потому что у меня была скидка в пятьдесят процентов. Вычитаем платежи за регистрацию, итого его доля составляла около трехсот-четырехсот рублей.

Помните, я рассказывал вам историю Алиши Бэнкс? И вывод зарубежной журналистки о том, что Алиша и Ти Рой кровные брат и сестра? Хоть это случилось несколько месяцев назад, наш журнал эту историю в покое не оставил.

Вторая статья под названием «Утопленница» появилась в моем портфеле и сразу же привлекла мое внимание. Переводила ее все та же Наташа Беспальцева (дал же Бог фамилию), поэтому мне пришлось изложить статью заново. Учитывая, что весь перевод я сделал сам, мне ничего не оставалось как написать письмо Павлу Витальевичу и отправить копию главному редактору журнала «Лайфф», а также самой Наташе:

В этот же день я получил массу телефонных звонков и к вечеру сделал вывод: в бизнесе, как и везде, очень важны личные отношения. Мне звонил главный редактор журнала «Лайфф», очень милая женщина, которая спросила насколько переводы безграмотные. Я ответил ей, что не могу рассуждать по этому поводу по телефону, но с удовольствием встречусь с ней и Натальей, если необходимо обсудить сложившуюся ситуацию. Потом мне позвонила сама Наталья и, явно в слезах и расстроенных чувствах, спросила, что она «мне сделала такого», что я написал «такое». Почему-то я почувствовал себя некомфортно, хотя это моя обязанность: держать переводчиков на коротком поводке. После всего того, что пережил холдинг из-за якобы «моего» перевода, Павел Витальевич очень серьезно относился к смысловым расхождениям между оригиналом текста и его русским переводом.

По телефону Наташа просила дать ей еще один шанс. Я ответил ей, что такое решение от меня не зависит. Моя работа заключается в том, чтобы четко и ясно дать ответ: соответствует ли перевод оригиналу по смыслу и насколько профессионально отработал переводчик. Показатель работы Наташи Беспальцевой – ноль из шести. Все шесть статей я перевел заново. При этом к каждому материалу мне пришлось заполнить отчет, который составляет в среднем три-пять печатных страниц.

Но на этом звонки не закончились. Следующим позвонил финансовый директор «Лайфф», и с железными нотками в голосе поведала мне, что Наталья Беспальцева бесценный сотрудник, имеющий «всевозможные связи» и «далеко идущие перспективы». Обороты речи у финдира жуткие, согласитесь?

Мне не оставалось ничего иного, кроме как позвонить Павлу Витальевичу и спросить его, что делать дальше.