Лекарство вскоре пригодилось: к Максу то и дело приходит кто-нибудь из рабочих и очень выразительно жалуется на запор, причем обычные слабительные, как правило, не помогают.

Тот рабочий умер в больнице. Нам сообщили об этом только через два дня, и, как выяснилось, он уже похоронен.

Алави приходит к нам мрачнее тучи. Он говорит, что дело касается нашей репутации. У меня екает сердце — когда речь заходит о нашей «репутации», обычно грядут большие расходы. Этот человек, объясняет Алави, умер вдали от дома. Там его и похоронили. Теперь в Джараблусе о нас плохо подумают. Но мы никак не могли его спасти, объясняет Макс, хотя сделали все, что в наших силах.

Алави отмахивается — что смерть? Речь не о смерти, а о похоронах.

Этого человека похоронили на чужбине. Значит, родственники, по местным законам, должны сняться с насиженных мест и переселиться туда, где его могила. Это страшное бесчестье, когда человека хоронят неизвестно где как бездомного.

Макс растерян и не знает, что делать. Ведь умершего уже похоронили! А если безутешным родственникам выплатить денежную компенсацию?

Это не помешало бы, соглашается Алави, но затеял он разговор не для того. Умершего надо перезахоронить. На его родине.

— Что?! Выкапывать его, что ли?!

— Да, хваджа. И отослать тело в Джараблус. Тогда все будет честь по чести и ваша репутация не пострадает.

Макс очень сомневается, что такое возможно.

В конце концов мы снова едем в Камышлы к французам. Те наверняка решили, что мы спятили. Нелепость ситуации неожиданно будит в Максе его природное упрямство. Да, соглашается он с официальным французским представителем, это глупо и даже безумно, но ведь в принципе возможно? Доктор, тоже присутствовавший при разговоре, пожимает плечами. Вообще-то возможно все. Правда, потребуется заполнять кучу всяких бланков.

— Et des timbres, beaucoup de timbres!

— Естественно! — говорит Макс. — Как же без этого!

Все постепенно улаживается. Таксист, который совершает обратный рейс в Джараблус, охотно соглашается переправить туда мертвое тело, только, разумеется, должным образом обеззараженное. Двоюродный брат умершего, который тоже работает у нас, готов его сопровождать.

Слава Богу!

Итак, сначала эксгумация, потом подписание многочисленных бумаг, военный врач приносит огромный баллон с распылителем, наполненный формалином; тщательно опрысканное тело кладут в гроб и снова поливают формалином. Наконец гроб запечатан, таксист лихо запихивает его в автомобиль.

— О-ла-ла! — кричит он. — Прокачу с ветерком! Следи только, чтобы твой братец по пути не вывалился.

Все, что происходит дальше, сравнимо разве что с разудалыми ирландскими поминками. Такси отъезжает, а таксист и безутешный родственник истошными голосами распевают веселые песни. Чувствуется, какая это радость для обоих. Они в полнейшем восторге.

Макс облегченно вздыхает. Он налепил последнюю марку гербового сбора, оплатил все расходы. Необходимые документы (объемистая кипа) вручены таксисту для передачи местным властям в Джараблусе.

— Слава Богу! — говорит Макс. — С этим покончено!

Как бы не так. Путешествие умершего Абдуллы Хамида — это поистине целая сага.

Такси с гробом прибывает в Джараблус. Его встречают с подобающими случаю причитаниями и рыданиями, но, надо полагать, не без гордости. Ведь путешествия на такси удостаиваются далеко не все покойники. Поминки превращаются в праздник, в большой пир. Таксист, помянув Аллаха, едет дальше, в Алеппо, после чего выясняется, что все документы уехали вместе с ним!

Ситуация тупиковая. Без бумаг хоронить человека нельзя. Наверное, его следует возвратить в Камышлы? По этому поводу возникают жаркие дебаты.