Граф Олизар открыто выражал свои чувства к Марии, боготворил ее, называл своею Беатриче. Наконец, граф решился просить руки Марии. И получил отказ. Причину его он объяснял много лет спустя так: «Различие народности и религии препятствовало мне найти в ее сердце желанный ответ на мою склонность».

Мария предпочла С. Г. Волконского, за которого вышла в начале января 1825 года, а вскоре добровольно последовала за мужем в Сибирь, разделив нелегкую участь декабриста и навеки обессмертив свое имя.

После того как Мария вышла замуж, Густав Олизар уединился в своем крымском имении Артек (незадолго до того купленном за бесценок), которое отныне претенциозно именовал «Лекарство сердца».

В сонете «Аюдаг» Мицкевич как бы утешает страдающего от любви «юного барда». Он советует ему взять лиру и исцелиться под ее звуки. И Густав Олизар внял, можно сказать, совету. Написал поэму «Храм страданий» — о своей любви к Марии Раевской. Не известно только, удалось ли ему таким образом излечиться от любовного недуга. Во всяком случае, поселившись в Крыму, он жил здесь как отшельник, обрекший себя на добровольное изгнание. Углубившись «в свои болезненные воспоминания», вызвавшие в нем поэтическое настроение, он не терял, однако, надежды, что дорогая его сердцу Мария посетит когда-нибудь эти места и бросит на уединенного анахорета взор, полный сострадания, а может быть, и сожаления. «Благодаря Марии и моему к ней влечению, — признает он позже, — я приобрел участие к себе первого русского поэта и приязнь нашего знаменитого Адама».

Встреча Адама Мицкевича с Густавом Олизаром состоялась летом 1825 года на благословенных берегах полуденной Тавриды, куда польский поэт прибыл из Одессы, где отбывал ссылку.

Однажды Мицкевич и Олизар посетили в Гурзуфе дом новороссийского генерал-губернатора М. С. Воронцова — единственное, как говорили, удобное жилье на всем южном берегу (дом этот был незадолго перед тем куплен у полковника Стемпковского, которому в свое время достался в подарок от первого его владельца герцога Ришелье).

По пути в Гурзуф, у подножия Аюдага им попался небольшой домик. Мицкевич поинтересовался, кто в нем живет.

— Кажется, никто. А еще недавно тут обитала графиня Гаше. Загадочная личность. Сейчас эта француженка переселилась в Старый Крым.

— Но кто же она, эта таинственная графиня?

— Вам приходилось слышать о знаменитом процессе по поводу ожерелья Марии-Антуанетты?

— Еще бы, история известная.

— Так вот, скажу по секрету: графиня Гаше и та, которая похитила ожерелье, — Жанна де Ламотт — одно лицо.

— Не может быть!

— Ей удалось бежать и скрыться в России под чужим именем.

— Невероятно!

— Но это так… Нынче она фанатичная приверженка пророчицы Юлии Крюденер.

— Как, и знаменитая баронесса живет здесь? Я слышал, что она скончалась.

— Недавно предстала перед всевышним, которого так почитала. В Крыму остались ее последовательницы — дочь баронесса Бергейм и княгиня Голицына, урожденная Всеволожская. Обе пытаются мистическими проповедями обращать татар в нашу веру. Занятие, по меньшей мере, странное и бесполезное. Никто из тех, кого они наставляют, ни слова не понимают в вещаниях этих миссионерш.