— Ставлю сто луидоров, — сказал он.

Рауль поклонился в знак согласия и выиграл, Д'Обиньи не мог удержаться, чтоб не нахмурить бровей, и пробормотал с очевидным неудовольствием:

— Ставлю двести луидоров. Держите?

— Весьма охотно, — отвечал кавалер с самой изящной вежливостью, — и сколько бы вы ни играли, я все равно буду иметь честь держать ваши ставки.

Решительно, счастье изменило виконту. Рауль выиграл и в третий раз, и в четвертый, и в пятый. Мало-помалу, груда золота и банковых билетов перешла на другое место и накоплялась перед Раулем, который смотрел на деньги с совершенным равнодушием.

Виконт же переносил проигрыш с очевидным нетерпением. Жилы на лбу его надулись, глаза налились кровью, лицо то бледнело, то краснело. Скоро перед ним не осталось ничего. Он глухо заревел и хотел встать, думая, что у него не было более денег, но вдруг вспомнил о двадцати пяти луидорах Рауля и вынул их с такой поспешностью, с какой утопающий цепляется за спасительную доску, брошенную ему случаем.

— Двадцать пять луидоров, — сказал он.

Рауль поклонился в знак согласия. Общее внимание удвоилось. Даже незнакомец со смуглым лицом как будто начал принимать участие.

Рауль стал метать. Карты падали одна за другой без всякого результата. Фортуна, прихотливая богиня, как говаривали прежде, как будто находила удовольствие заставлять дожидаться своего приговора.

Беспокойство виконта д'Обиньи было ужасно. Чтобы как-нибудь рассеять это беспокойство, он взял со стола луидор из своей ставки и начал машинально вертеть его между пальцами. Луидор разломился надвое. Виконт взял другой луидор, который разломился так же, как и первый. Он вздрогнул и продолжал свой странный опыт с одинаковым результатом. Десять или двадцать луидоров имели ту же участь. Рауль ничего не замечал. В ту минуту, когда случай наконец объявил себя в его пользу, когда он говорил: «Я выиграл!» виконт бросил ему в лицо горсть разбитых луидоров и вскричал голосом, едва внятным от гнева:

— Вы украли мое честное золото, проигрывая фальшивые деньги… Вы плут или фальшивомонетчик!..

Рауль побледнел, выдернул свою шпагу и сделал движение, чтобы броситься на виконта, но стоявшие вблизи удержали его и все голоса, как бы с общего согласия, повторили:

— Не здесь!.. Не здесь!..

— Вы правы, господа, — отвечал кавалер, к которому возвратилось все его хладнокровие. — В самом деле, не здесь должен я отомстить за сделанное мне оскорбление!.. Выйдем отсюда! — прибавил он, обратившись к своему противнику.

— Когда хотите! — вскричал виконт с бешенством.

Толпа расступилась, чтобы пропустить врагов, которые, очевидно, решились перерезать друг другу горло. В описываемую нами эпоху дуэли были таким обыкновенным делом, что никто даже и не подумал последовать за противниками. Они дошли уже до дверей, когда незнакомец со смуглым лицом приблизился к ним и сказал:

— Не угодно ли вам, господа, поговорить со мной одну минуту?

Виконт и кавалер с удивлением остановились перед незнакомцем.

— Что вам угодно от нас? — спросил Рауль.

— Я хочу оказать вам услугу.

— Услугу?.. Вы хотите оказать услугу? Нам?

— Да, господа, именно.

— Какую же?

— Я хочу не отговорить вас от необходимой дуэли, сохрани меня Бог! Но только сказать вам: не деритесь сегодня!

— Отчего? — спросил Рауль.

— Оттого, — отвечал незнакомец мрачным голосом, — оттого, что сегодня пятница…

— Вы сумасшедший! — прошептал Рауль, пожав плечами и сделав несколько шагов вперед.