– Элла, я хочу снять тебя на фоне надписи. – Джорджиана замирает, глядя на вывеску над входом, где неоновым светом сияет мое имя.

Норман поднимает взгляд и прикрывает один глаз:

– Хорошая идея.

Эта вывеска, кажется, чуть ли не вдвое больше самого клуба. Она не меньше половины этажа в высоту, а беспрестанно мигающие огоньки освещают весь тротуар.

– И как мы раньше ее не заметили? – потрясенно спрашиваю я. – Она же огромная.

– И к тому же… – Джорджиана показывает на большие черные буквы: «С годовщиной, Элла Фицджеральд! Ведущий – Стив Аллен».

Джорджиана обходит меня, скинув кардиган и сжимая камеру:

– Стой смирно.

Щелк. Щелк.

Что-то внутри меня отзывается на вспышку фотокамеры. Я расставляю ноги пошире и упираю руки в бока. О чем я думаю? Что я особенная? Разумеется.

– Сделай еще одну.

Я меняю позу, выставляя плечо вперед.

– И еще.

Щелк.

– Что ты будешь делать, когда до Эллы доберутся профессиональные фотографы? – спрашивает Норман с усмешкой. – Присоединишься к ним?

– Пусть делают свою работу. Эти снимки для семейного архива. – Голос Джорджианы звучит самую малость резковато. Пусть она и перестала ненавидеть Нормана, но сомневаться в нем будет до последнего.

Я заглядываю в большое панорамное окно клуба. Внутри царит полумрак, но я вижу сцену и огоньки горящих сигарет.

– Это не «Савой», не «Бёрдлэнд», не «Светское кафе» и не какой-то другой престижный клуб, но, думаю, сойдет.

Джорджиана берет меня под руку, прижимается и улыбается:

– Что ж, пора начинать вечеринку. – Она целует меня в щеку.

Я поправляю сумочку, беру Нормана за руку, и вместе мы торжественно заходим в клуб.

Первым делом я думаю, что в «Бэйсин-стрит-Ист» есть нечто от Нового Орлеана. Стиль, атмосфера, элегантность, запах табака, бурбона, жареного сома и бурлящего на плите гамбо. Это заведение оправдывает свое название[14].

Вторым делом я думаю: боже мой, ну и толпа.

В клубе собралась куча народа, а ведь еще только десять часов. Гости один за другим выходят на сцену и поют дифирамбы мне и моей карьере джазовой певицы. Перл Бэйли, Эрта Китт, Диззи Гиллеспи и Гарри Белафонте подходят к микрофону первыми. Я сжимаю руку Нормана, стараясь не давать волю слезам. Но эту битву мне суждено проиграть, а косметичку, чтобы поправить макияж, я с собой не захватила. Придется попросить у Джорджианы. Она никогда не забывает косметичку.

Норман протягивает мне носовой платок. Я не только заливаюсь слезами, но и делаю это на повышенной громкости. Он посылает мне воздушный поцелуй.

– Ты заслужила и это, и гораздо больше, Элла. Поверь мне. Я позабочусь о том, чтобы ты получила от джаза все, что тебе причитается. Абсолютно все.

Надо признать, он умеет найти подход к женщине. Я застенчиво прячу взгляд. Сделать Нормана менеджером было отличным решением.

В какой-то момент Джорджиана выходит из-за нашего VIP-столика, но мне не приходится долго гадать, куда она пропала. Она поднимается на сцену и встает перед микрофоном под светом прожектора.

Сара Воан садится на освободившееся место с лукавой усмешкой на лице.

– Что она задумала? – спрашиваю я.

– Не переживай, петь она не станет. Даю слово. Это было бы слишком жестоко.

Я смеюсь. Саре как-то раз довелось услышать пение Джорджианы, когда та выпила пару стаканчиков виски. «Звук, от которого лопаются барабанные перепонки», – так выразилась Сара.