Рамиров сдернул с себя шапочку «оракула», сунул ее в карман и ногой захлопнул за собой дверь.

— Сидите, суки? — задыхаясь от гнева, спросил он. — В роскошных номерах, в мягких креслицах зады свои греете? А там… там за вас парни гибнут… настоящие парни! Понятно? А вы… вы живете за их счет как у бога за пазухой, жрете, пьете, спите с дорогими проститутками!..

Его всего трясло от негодования.

Субъекты вопросительно посмотрели на своего шефа. Тот оставался невозмутимым.

— Сядьте, лейтенант, — почти добродушно сказал он. — Судя по вашему возбужденному виду, группа Бекаса завалилась на операции… Прискорбно, потому что это были одни из лучших легионеров. И провал акции дурно подействовал на вас, хотя тут вы не правы, лейтенант Бикофф. Идут боевые действия, которые не всегда могут увенчаться успехом. Такова диалектика войны. Одни бойцы гибнут, но на смену им приходят другие…

— Тр-русы! Жалкие, ничтожные трусы! — выдавил Рамиров, с ненавистью глядя в холодные, блеклые глаза собеседника. — Такие, как вы, губят любое дело!.. «Диалектика войны»?!. А вы сами прочувствовали хоть раз эту диалектику на собственной шкуре?! Глотали ли вы когда-нибудь окопную пыль, слушая, как над головой свистят пули?! Теряли ли вы своих близких друзей, чтобы иметь право так красиво разглагольствовать?!.

Полковник, наконец, не выдержал.

— Прекратите истерику, лейтенант! — заорал он так, что, казалось, на потолке дрогнула хрустальная люстра. — Замолчи, сопляк! Да ты хоть знаешь, что ты получил бы, если бы попался в руки юнписовцам во время этой вылазки? Максимум — десять лет за незаконное хранение оружия и оказание сопротивления при задержании! А знаешь, к какой мере приговорят меня за организацию действий, направленных на подрыв государственной безопасности, знаешь?!. А что касается роскошной жизни, по-твоему, я должен прятаться от службы безопасности в грязных трущобах, в притонах, вместе с дешевыми уголовниками и подпольными проститутками?!

Жилы на его лбу посинели и вздулись.

Рамиров помолчал.

— Простите, мой полковник, — покаянно проговорил он спустя несколько секунд, потупив голову. — Я погорячился, виноват… Понимаете, это было страшное зрелище… Ребята все… остались там.

— А Бекас? — осведомился полковник, тоже успокаиваясь.

— Он погиб. Я кое-как вынес из этого пекла Барсука с перебитыми ногами, но, пока тащил его на себе, он умер от потери крови…

— А теперь доложите подробности, лейтенант, — приказал полковник.

Стараясь, чтобы его рассказ звучал по-военному сухо, Ян рассказал о неудачном налете на заставу.

— Ваши выводы из провала акции?

— ЮНПИС знал о ней, — мрачно сказал Ян. — Кто-то нас выдал.

— Кто бы это мог быть? — поинтересовался полковник ехидным голосом, выпуская к потолку кольца синего дыма. — А, лейтенант?

Рамиров покосился в направлении дивана. Парализаторы были по-прежнему в готовности к применению.

— Вы что — подозреваете меня?.. — изумленно спросил он.

— Это мысль заслуживает анализа, — хладнокровно сказал полковник. — Судите сами… Каким-то чудом вам удается ускользнуть из лап противника без единой царапины — физиономию вашу во внимание мы принимать не будем — а ваши товарищи погибают — все, до одного! Далее… Почему-то провал произошел именно в тот момент, когда мы приняли вас в нашу организацию…

— Но ведь до последнего момента я не был посвящен в план налета, — с отчаянием сказал Рамиров.