Я изучил электронную карту.

Ближайший поселок находился в двадцати пяти километрах к северо-востоку, назывался он тривиально Осиновкой и, судя по условным обозначениям, насчитывал не более двух десятков домов.

Я тут же представил себе мысленно, как мы, распугивая кур, свиней и прочую домашнюю живность, тащим Глазова по деревенской улице в сопровождении оравы орущих босоногих ребятишек и отмалчиваемся в ответ на расспросы любопытных бабок, тем самым еще больше разжигая их любознательность… Плакала тогда секретность нашей миссии горючими слезами! Да и не известно, есть ли в таком глухом селе хотя бы подобие медицинского учреждения или местные жители пользуются услугами какой-нибудь столетней бабки-полуколдуньи-полузнахарки?..

Но другого выхода у меня как у командира группы не было. Не вызывать же, в самом деле, санитарный «джамп»!.. В ушах моих прозвучал хриплый голос бригадного комманданта: «Вы должны действовать, как на настоящей войне, лейтенант!»…

ЯН РАМИРОВ

Почему Брилер и Дефорски выбрали именно меня?..

Этот вопрос с самого начала не давал мне покоя, хотя был явно бессмысленным. И все-таки в голове неотрывно вертелось: «Ну, почему именно я?.. Неужели нельзя было отправить кого-нибудь из молодых? Эккса, например, или Моргадо… Ведь и тому, и другому подобная командировка наверняка пришлась бы по вкусу. Пока человек молод, он совсем по-иному воспринимает мир, нежели тот, кто повидал жизнь не только в розовых тонах»…

Едва я вдохнул такой знакомый запах кожаных ремней, мужского пота, гуталина, нагретого пластика и еще чего-то, что не поддается никакому определению, кроме как «запах казармы», меня тут же чуть не вырвало прямо на тщательно подметенные ступени штабного подъезда.

Может быть, подумалось мне тогда, именно поэтому выбор пал на меня? Ведь мои шефы знали, не могли не знать, насколько сильно я ненавижу все то, что связано с армией.

И тем не менее, не Эккс, не Моргадо и тем более не Принтин, а именно я торчал вчера в Главном штабе специальных войск ОВС, дожидаясь прибытия субкомманданта Ченстоховича.

Рядом со штабом была оборудована полоса препятствий, с которой до меня доносились возбужденные возгласы и топот ног. От нечего делать я подошел к проволочной сетке-изгороди и стал смотреть, как спецназовцы занимаются самым бессмысленным и даже вредным делом для всего остального человечества: учиться убивать.

Ближе к забору располагалась учебная точка «снятие часового». Часового, как положено, обозначал манекен, набитый электронно-компьютерными внутренностями. Так называемый «мешок». К нему надо было незаметно подкрасться и «снять» его броском тяжелого десантного ножа. А это было не так-то просто. «Мешок» имел отвратительное обыкновение резко поворачиваться при малейшем неосторожном движении нападающего и уклоняться от фронтальных бросков…

Из-за угла кирпичной стенки на четвереньках появился очередной воин, с зажатым в зубах ножом. Я невольно похолодел, потому что он был точь-в-точь похож на Серегу Махатько…

Но я тут же убедился, что обознался: Серега бы не промазал по манекену, он и по живым-то мишеням никогда не мазал, наш бравый везунчик Серж… А после броска его двойника нож лишь ударился рукояткой о проволоку, по которой передвигался «мешок», и отлетел в кусты. «Часовой» в мгновение ока вскинул ствол световода и «расстрелял» незадачливого ножеметателя пучком слабого лазерного излучения. Тот вскрикнул и схватился за лицо: легкий ожог от световода не опасен для жизни, но неприятен — как слезоточивый газ…

Вскоре я убедился, что полосу препятствий проходят зеленые новобранцы из какой-то «учебки»: из десяти милитаров смогли снять «часового» лишь двое, да и то «ненарочно», как говорили в мое время в таких случаях…

— Это вы меня ждете? — раздался вдруг голос над моим ухом.