Однако во время двух собраний двора: на День святого Андрея и на Рождество, мир (хотя и не доброе согласие) между тремя братьями удалось восстановить. Генрих II, в свою очередь, смог достичь соглашения с королем Франции; встретившись в Три, они договорились, что крепость Жизор — едва ли не вечное яблоко раздора! — остается королю Англии, как и его нормандский домен, при условии выплаты компенсации в 2750 ливров в анжуйской монете. Генрих также успокоил Филиппа Августа относительно участи сестры последнего, Аделаиды, которая жила в Вестминстере; она выйдет замуж за «одного из сыновей короля Англии». В завершение Генрих II, согласно обычаю и без каких бы то ни было оговорок, повторно принес подобающую присягу своему сеньору, королю Франции, за свои материковые владения.

Несколько позже и все еще в видах умиротворения Алиеноре было дозволено посетить Руан, где покоился ее сын Генрих Младший. Ричард сопровождал ее и согласился уступить ей, пока она жива, сюзеренитет над Аквитанией. В конце концов, дело касалось лично их, и глубокое согласие, царившее между матерью и сыном, никак не нарушалось, разве что мимолетно: Ричард продолжал осуществлять свои права графа Пуату и герцога Аквитанского, не спуская глаз ни с единого из своих вассалов. Он утвердил основание монастыря Фонтенле-Комте по уговору с аббатом Мейезэйским: последний получил фьеф в Кулянже, тогда как Ричард заложил новый город Сен-Реми-де-ля-Ай и издал хартию его привилегий. Еще он возобновил различные привилегии, пожалованные приходу в Шизе, а также тем, кто имел права на пользование лесом Монтрей.

В 1185 году Генрих II созвал Рождественскую ассамблею в Донфроне. Собрание вышло пышное и запомнилось еще и тем, что Плантагенету был предложен венец короля Иерусалимского: Балдуин IV Прокаженный преставился 16 марта того же года двадцати четырех лет от роду, в краткую жизнь свою познав страдания и украсив ее подвигами. Генрих II уже принимал крест двенадцатью годами ранее; он не стал с порога отказываться от короны, однако его притязания, судя по всему, не простирались так далеко и не были столь возвышенны.

В наступившем году случалось разное. Вначале, во время новой встречи в Жизоре, состоявшейся в Великий пост, то есть в начале весны, Филипп Август и Генрих II снова решили, что Аделаида выйдет замуж за короля Ричарда. Это происходило незадолго до того, как вдова «юного короля» Маргарита Французская вышла вторым браком замуж за Белу III, короля Венгрии. Затем Джеффри, граф Бретани, вечно недовольный отцовскими замыслами, изволил принять приглашение от короля Франции и провел лето в его владениях. Несколько недель подряд молодые люди не разлучались друг с другом: их видели вместе за столом, на охоте, на празднествах, следовавших друг за другом, на турнирах. Кончилось это все более чем печально: на одном из таких ристалищ, в августе, Джеффри Бретонский погиб. Подобные несчастья бывали нередки на такого рода играх, задуманных ради состязания в мужественной ловкости и изяществе, но опасных и жестоких.

Отчаяние короля Филиппа Августа поразило современников. Уж не опасался ли он обвинений или подозрений, будто сам заманил Джеффри в ловушку, прикрываясь искренней дружбой с погибшим? Во всяком случае, во время пышных похорон, устроенных Джеффри, казалось, будто король Франции, того и гляди, сам рухнет в свежевырытую могилу. Отпевали принца в Нотр-Дам-де-Пари, тогда еще совсем новом соборе Божьей Матери, первый камень которого был заложен лишь двадцатью тремя годами ранее, по почину епископа Парижского Мориса де Сюлли. За двадцать лет работы строители успели обустроить площадку, на которой хватало места для совершения богослужений, но по-настоящему ни крова, ни стен еще не было.