Тут случилось происшествие, которое не могло воодушевить крестоносцев и подробности которого сообщаются в уже цитировавшемся англо-нормандском тексте:

«В эту ночь собрался король Ричард, и с ним пятьдесят рыцарей, посетить одного святого отшельника, обитавшего на утесе горы Святого Самуила, который имел дар пророчества; он никогда не покидал свою пещеру, и не питался ничем иным, кроме трав и корней, и не пил ничего, только одну воду, он не прикрывал свое тело ничем иным, кроме бороды своей и волос своих с тех пор, как сарацины вошли в Землю обетованную и захватили Пресвятой Крест. Отшельник весьма благосклонно говорил с королем и сказал, что не пришло еще время, когда Бог сочтет людей Своих достаточно освятившимися, чтобы Святая земля и Пресвятой Крест могли быть переданы в руки христиан. Затем он вынул камень из своей пещеры и вынес деревянный крест с узкой расщелиной, который был частью Святого Креста, и вручил их королю Ричарду, говоря: „Ныне остается мне семь дней до скончания века моего, и посему Господь наш Бог сподобил вас обрести памятные святыни сии, ибо вам предстоит много страданий и трудов ради любви Того, Кто на кресте изволил умереть за вас и иных грешников“. Король преклонил колени и благоговейно принял в руки свои крест, и приставил верного человека к обители отшельника того, и тот охранял его до седьмого дня, когда отшельник преставился, как и было предсказано им загодя».

Слух об этой встрече прошел по войску, измученному великим нетерпением. Военачальники пожелали дождаться подкреплений из Акры, а время уходило… В самом деле: в третий раз оказаться у самого Иерусалима и даже не попытаться пойти на приступ, хотя и султан встревожен, и окружение его не рвется в бой, и вполне можно было рассчитывать на удачу!

И тут королю Ричарду удается захватить один весьма важный караван, двигавшийся из Бильбаиса, что в Египте; о его прохождении стало известно от бедуинов, по своей воле шпионивших для Ричарда. Отправившись ночью в Каратье (Галатию), Ричард буквально обрушился на конвой у так называемого Круглого водоема; и хотя караван стерегли две тысячи солдат, он целиком оказался в руках Ричарда, а охранники разбежались. «Люди, которые вели караван, сдавались в плен оруженосцам и конным рыцарям и приводили к ним под уздцы груженых верблюдов, и мулов, и мулиц, на которых везли те грузы, что были столь же драгоценными, сколь и богатыми»; четыре тысячи семьсот верблюдов и еще столько мулов, мулиц и ослов, что «никак невозможно было их сосчитать». «Никому в этой стране так не везло с добычей»: золото, серебро, драгоценные ткани, доспехи, пряности в неисчислимых количествах!

Эта нечаянная удача в той же мере ободрила вождей крестоносцев, сколь и подорвала дух эмиров в Иерусалиме, где стали заметны разногласия между курдами и мамелюками, о чем упоминает также и Амбруаз. Беха эль-Дин дает картину крайней растерянности, в которой пребывал Саладин в дни после нападения на караван, то есть после 20 июня 1192 года.

Французские отряды и герцог Бургундский на этот раз тоже были готовы к нападению на Иерусалим. Но Ричард отказывался, и понять это никак невозможно. «Если дело обернется для нас неудачно, то я останусь навсегда виноватым и потеряю честь», — признавался он Амбруазу. Вновь созвали ассамблею: двадцать человек, которые представляли как французов, так и армию короля, ордена тамплиеров и госпитальеров и баронов Святой земли, в конце концов решили не предпринимать нападения на Иерусалим; было это 4 июля, пятью годами спустя, день в день, после разгрома у Хаттина.