- Они как будто стараются убедить тебя, что между тобой и давно умершим художником существует некая мистическая связь. Эта девушка... Лючия... Она ведь сказала, что ты похож на него... Полковник посылает тебя в кафе "Греко", где ты видишь портрет... А потом еще кто-то звонит тебе насчет английского кладбища...

 Оливия осеклась, перехватив изумленный взгляд Эдварда.

 - Лючия?! Откуда ты знаешь ее имя?! Я ведь не говорил...

 Оливия испугалась:

 - Не говорил? Ты уверен?

 - Абсолютно уверен.

 - Да что ж такое?! - Бокал с коньяком задрожал в руке Оливии. - Я ведь не могла это придумать. Может, кто-то внушил мне его...

 - Внушил? Брось! Давай не будем использовать мистическую терминологию.

 Оливия протестующе взмахнула рукой, и часть коньяка выплеснулась на скатерть.

 - Дорогой мой, но я во все это верю. И всегда верила. Некоторые явления мы объяснить просто не в силах...

 - Нет-нет. Моя история не имеет ничего общего с мистикой. Зачем выставлять себя на посмешище... Та девушка... Лючия... Живая девушка - из плоти и крови. Очень красивая, между прочим. Классический тип римлянки.

 Но Оливия настаивала на своем с детским упрямством:

 - Эта твоя красавица сказала, что знает Джаннелли, а та утверждает, что в глаза ее не видела.

 - И что из этого?

 - Она явилась именно тебе, а не кому-нибудь другому. Она захотела вступить в контакт именно с тобой.

 Эдвард улыбнулся - горячность Оливии его забавляла.

 - Успокойся, дорогая. Все эти "феномены" - не более чем суеверие и воспаленное воображение.

 - Ты заблуждаешься! По-настоящему проникнуть в эту сферу мешает вот такой неоправданный скептицизм. - Она допила коньяк и продолжила без видимой связи: - Во всяком случае, не доверяй Джаннелли. В этой жгучей особе есть что-то подозрительное, беспокойное.

 Эдвард рассчитался с официантом. Они спустились по небольшой лестнице с террасы и продолжали разговор уже в аллее парка.

 - Я заметил, что Салливану не нравится, когда ты называешь его бароном Россо.

 - А мне приятно его злить. Вообще-то человек он неплохой и, наверное, по-своему любит меня. - Она покосилась на Эдварда. - Только он постоянно в разъездах, а я сижу одна...

 - Все понятно. И как же ты убиваешь время? Слушаешь классическую музыку?

 Оливия невесело рассмеялась:

 - Денно и нощно. Можно сказать, только этим и занимаюсь. - И она взяла Эдварда под руку.

 Так, беседуя, они медленно спускались на площадь дель Пополо.

 Человек, до сих пор следивший за ними, скрылся в другом направлении. Это был тот самый невысокий худощавый господин средних лет, который не спускал с Эдварда глаз на открытии выставки в британском посольстве.

 * * *

 В этот вечер в большом зале антикварного салона на площади дель Пополо царило оживление. Повсюду: на полу, на столах, в витринах, на стенах - были расставлены, разложены и развешаны предметы, предназначенные для продажи на аукционе: мебель, картины, утварь, ювелирные украшения.

 С небольшого помоста аукционист вел торги.

 - Номер сто четырнадцать. - Он говорил с профессионально-занудной интонацией. - Бра деревянное, позолоченное, с инкрустацией. Пятнадцать тысяч лир.

 Кто-то из публики поднял руку. Одна за другой потянулись другие руки. Каждый жест означал повышение ставки. Аукционист тотчас вслух повторял предложения покупателей:

 - Шестнадцать тысяч, семнадцать тысяч... восемнадцать... тысяч... - Он быстро оглядел зал, чтобы проверить, не упустил ли чью-либо цену.