Настроение было отвратительное. Чем больше Келен старалась уйти от расспросов, тем сильнее ее донимали одноклассники. Их возгласы, полные саркастичного удивления, издевательские взгляды, предвкушающие ее бесславное поражение, вонзались в нее точно ядовитые клыки многоглавого чудища.

– Ну что, как быстро собираешься поставить Оливеру мат? Пяти минут тебе будет достаточно?

– Ты только если проиграешь, не убивай его, пожалуйста.

У Келен жутко болела голова. В кабинетах было душно, а небо за окном покрылось свинцовыми непробивными тучами. Подростки продолжали издеваться и разводить безмозглые шутки. И с каждым новым словом ненависть к ним и жалость к себе возрастали десятикратно, до небывалых высот. Но Келен зло молчала, не произнося в ответ ни слова. В голове начали проскакивать дурные мысли. До конца учебы они болезненно распухали, становясь шире, занимая больше места. Келен не собиралась их останавливать.

Выйдя за пределы школьного двора, она не отправилась ждать автобуса. Вместо этого Келен развернулась и побрела в сторону центральной части города.

Над головой стоял низкий серый потолок из кучевых туч. Келен считала, что тому месту, где она жила, совершенно не шел дождь. Есть такие города, которые никак не смотрятся в лучах солнца, у этого всё было наоборот. Брайтон жил солнцем и морем, спасался ими, солнце приманивало туристов, а туристы приносили городу деньги.

Куда бы она ни пошла, всюду ощущала соленый морской воздух. Напоминание о большой воде под боком сквозило во всем: указатели, ведущие к пляжам и на пирс; бетонные, отсыревшие стены домов; въевшийся запах соли и рыбы; стянутая кожа рук. Совсем скоро улицы города осиротеют и станут выглядеть в разы хуже и противнее, чем сейчас.

Келен заглянула в ближайший кафетерий, где ей пришлось отдать неоправданно много денег за пластмассовый стаканчик горячего шоколада. Дождь всё не начинался, на улице стало темно как поздним вечером. Келен старалась уйти подальше от шумного проспекта, виляя меж людей. Горячий шоколад обжег ей язык, но сердце забилось чуточку оживленнее, чем раньше, а щеки ненадолго вернули свой натуральный цвет.

Сидеть на лавочке Келен не хотела, потому что, находясь на одном месте, она чувствовала себя глупо и неуверенно. Гораздо легче было куда то идти, втихомолку рассматривая прохожих.

«Главное, перестань думать. Это тебя и убивает».

И все же не думать Келен не могла. Проходя мимо ярких магазинных витрин, ей на ум пришло соображение, что имея много денег, можно было справиться с любой проблемой. Вот она бы, будь богата, каждый день покупала себе любую еду, какую захотела. Или проматывала бы время в развлекательных центрах. Там всегда все напускное, до одури веселое, и Келен растеряла бы там свою печаль. Вместе с мозгами. Устроиться бы на подработку… Да только куда ее возьмут?

Келен остановилась, смяв в ладони пластмассовый стаканчик. Дорога заканчивалась тупиком, упираясь в старое строение из красного кирпича. А по правую руку стояло полуразрушенное высотное здание, редкость в Брайтоне, заброшенное ввиду бесперспективности или отсутствия финансовой поддержки. Покореженные оконные рамы с выбитыми стеклами смотрели на улицу зияющей пустотой, потрескавшиеся бетонные стены выглядели крайне хлипко.

Вид развалины вызывал у Келен смешанные чувства. Отчетливее всего в ее нутро проникали страх и одиночество.

«О чем же все таки думал тот мужик из вечерних новостей?»

Убедившись, что ни одна душа за ней не наблюдала из какого нибудь окна, Келен приблизилась к черной дыре, изначально задуманной, как вход.

«Я не знаю, чего мне ждать от смерти».

Она перешагнула через мусорные обломки и очутилась внутри безнадзорного здания. Здесь до сих пор воняло всем тем, чем обычно воняет во время стройки: пылью, штукатуркой и железом. Внутри было совсем темно. Двигаясь как можно тише, Келен отыскала лестницу, из которой в горизонтальной плоскости опасно торчали штыки.