— Я тоже когда-то не занимался. — Шекер сбросил отрезы куда-то под ноги и снова развернул биржевой вестник. — Но жизнь не стоит на месте, Билли.

20. Минус тысяча долларов

Да, жизнь не стояла на месте. Сол Шекер не всегда торговал краденым, и Спиро Ионидис не всегда был одноногим лодочником. Родители привезли его в Америку, когда он еще умещался в корзине. Вырос Спиро на одной из прибрежных ферм на Гудзоне, рыбачил вместе с отцом до тех пор, пока ему не стукнуло двадцать. А в таком возрасте человеку становится тесно под одной крышей с родителями. И Спиро купил билет на паром, да отправился в Нью-Йорк.

Тут же, на причале, нашел работу — охранником на грузовом пирсе. Пять-пятьдесят в неделю были по тем временам очень приличной зарплатой. Доллар тратился на жилье, два доллара на еду, и два доллара пятьдесят центов можно было откладывать. Да и работа была непыльная. Днем спишь, по ночам сидишь на палубе или прогуливаешься вдоль пирса, постукивая дубинкой по ограде и фонарным столбам. Поговаривали о пиратах, но те орудовали на другом берегу Манхэттена, в водах Восточной Реки. А здесь, на Гудзоне, в портах стояли большие корабли, доки хорошо освещались, да и охранников было много. Пароходные компании не скупились, когда дело касалось защиты их грузов.

Накопив полсотни долларов, Спиро отправился навестить родных. Его немного обижало то, что они не отвечали на его письма, поэтому он решил особо не тратиться на подарки. Отцу купил цепочку для часов, матери — платок, а сестрам — разных городских сластей…

Все это он положил на их могилы, рядом с обгоревшими развалинами фермы.

Соседи поведали ему печальную историю. На Гудзоне завелась шайка речных разбойников. На быстроходном шлюпе они догоняли и грабили прогулочные яхты, беспощадно убивая каждого, кто пытался сопротивляться. Бандиты обложили данью прибрежные деревни, а те усадьбы, которые располагались в удобных бухточках, стали для пиратов местом отдыха.

Ферму Ионидисов шайка избрала в качестве склада награбленного. Подойдя в рассветном тумане, пираты высадились на берег и начали разгружать шлюп. Семью фермера связали и заперли в сарае. Бандиты ждали скупщиков, которые должны были забрать товар. Два дня заложники томились взаперти. Соседи заподозрили неладное, заметив, что фелюга Ионидиса вдруг перестала выходить из бухты. Их подозрения усилились, когда посланные на разведку мальчишки обнаружили на ферме незнакомцев. Доложили констеблю, собрали мужчин и, вооружившись, окружили усадьбу. Началась перестрелка, потом был пожар, шлюп ушел, а пленники сгорели заживо вместе с сараем.

Спиро долго ходил вокруг пепелища, роясь в золе. Накопленных денег могло бы хватить, чтобы починить фелюгу и начать все заново. Но он не спешил возвращаться к рыбацкому промыслу.

Соседи одолжили ему парус взамен сгоревшего, а констебль выписал бумагу, которая подтверждала, что Спиридон Ионидис избран начальником береговой охраны поселка и «должен днем и ночью обеспечивать спокойствие жителей и сохранность их имущества».

Он нанял негритенка-помощника, выкрасил парус в черный цвет, и каждую ночь стал выходить в Гудзон. Охота заняла все лето и начало осени. Стоял октябрь, когда Спиро, наконец, осуществил задуманное.

Он подстерег пиратский шлюп в месте его скрытной стоянки. Подошел к нему на лодке, перед рассветом. Негритенок, легкий, как кошка, и такой же ловкий, бесшумно вскарабкался на борт и скинул ему конец. Спиро, с ножом в зубах, поднялся на шлюп…

Дойдя до этого места в своем рассказе, он замолчал, глядя в пивную кружку.

Илья похлопал его по руке:

— Ну, все понятно. Сколько их было?

— Семеро. Не считая, женщины.

— Почему это «не считая»?

— Потому что мужчин я зарезал спящими.