— Нет, не вопреки, — сказала Ева, — а ради него… Ради его же счастья.

— Даже если ты его потеряешь?

— Ради того, чтобы его потерять.

— А взамен ты требуешь покорности. И поскольку твой муж отказался подчиняться, ты его бросила.

— Он никогда во мне не нуждался.

— А я в тебе нуждаюсь?

— Да.

— А вдруг ты ошибаешься? Может, ты мне не нужна.

Они оба почувствовали, что блаженный покой сейчас покинет их, и умолкли. Почему вокруг их счастья всегда рыскала ненависть?

— Я тебе нужна, — сказала Ева, — для страданий. А потом в один прекрасный день ты перестанешь меня любить. Станешь мужчиной. Хозяином самому себе. Будешь творить в одиночестве, как все настоящие самцы.

— Но я не хочу страдать, — сказал он.

Он тоже задумался, не решаясь выразить свои самые сокровенные мысли.

— Я не хочу, чтобы ты обращалась со мной как с ребенком, — продолжал он. — Меня тошнит от твоей опытности… Она меня уничтожает. Разрушает. Я уже не Жан Лепра. Я просто очередной мужик в твоей постели. И ты думаешь, я могу принять это одиночество?

Она приблизилась к нему, обвила его своим телом, и это была сейчас единственная правда, в которую он верил. Любовь вела их к искренности, а искренность возвращала к любви. День, разлучив их, даст ядовитый ответ на все вопросы, которые они задавали себе ночью в любовном угаре. Так они и лежали, щека к щеке, в теплом гнездышке сплетенных тел.

— Давай жить вместе, — предложил Лепра. — Бросай Фожера.

— Ты слишком молод, Жанно.

— Что тебя держит возле него? Деньги? Ты богата. Слава? Ты звезда. Любовь? Ты его ненавидишь. Так что? Я молод, но и ты не старуха.

— Если я уйду от него, получится, что я взяла всю вину на себя. А этому не бывать, уж извини.

— Вот увидишь, гордыня тебя погубит.

— А иначе я превращусь в его рабыню.

— Но сейчас-то речь идет обо мне… о нас.

— Нет, поверь мне, это невозможно. Во-первых, он способен на все.

— Ну! — сказал Лепра. — Способен на все… не надо преувеличивать. Он знает о наших отношениях, но, по- моему, это не особенно его и волнует.

— Ты его не знаешь. Он страдает… Да, если говорить о мужчинах, у меня были увлечения. Ты еще не вошел тогда в мою жизнь, миленький. Перед тобой я чиста… Он закрывал глаза на мои загулы. Фожер прекрасно понимал, что он сильнее, что я всегда к нему вернусь. Но на сей раз он чувствует, что это серьезно. Вот и страдает… и может разозлиться.

— Разозлиться! — воскликнул Лепра.

— Да, на свой манер, то есть не в открытую. Ты принимаешь его за этакого добродушного толстяка. А он, напротив… сложный, подозрительный, недоверчивый. Обожает интриги. Чтобы добиться преимущества, он может месяцами строить козни. Мы из породы нетерпеливых, особенно ты. А он никогда не торопится. В этом его сила.

— Послушай… — сказал Лепра.

Поднялся ветер. Глухо ворчало море. Листья скользили по посыпанной гравием аллее, и тихо шуршал плющ, обвивающий стены. Лепра протянул руку к ночнику и повернул к себе будильник со светящимся циферблатом. Четверть третьего.

— Мне показалось… — начал он.

— Это ветер, — сказала Ева и тут же вернулась к занимавшим ее мыслям: — Нам нечего его бояться, я не про то… Но лучше бы его не провоцировать.