Глава 14

Ярл Копье-Лопата мне не понравился сразу. Еще до того, как я его увидел.

Сначала этот здоровый, но глупый Видарссон блевал несколько дней, хотя на море была всего лишь крупная зыбь. Да, «Волчару» покачивало изрядно, порой крутило так, что от борта к борту перекатывался, протряхивало аж до внутренностей. От сырости и ливня ручки весел натерли мозоли даже на давно уже промозоленных ладонях. Видарссону весла не доверили, всучили черпак и заставили вычерпывать воду, но толку от него было немного.

Потом ветер сорвал шкуру с одного из мешков с зерном, и его пришлось выкинуть. Едва не улетели копья, хотя парочку мы все же потеряли. Ночью чуть не столкнулись со льдиной, которую принесло с севера за сотни миль, хорошо, что Арне Кормчий вовремя захотел отлить и каким-то чудом умудрился ее заметить. Я всегда знал, что ходить по морю ночью дурная идея, но островов под боком не оказалось. Нашел же Лопата, где поселиться! Неудивительно, что к нему только великаны в гости и заглядывают.

Когда показался до крайности неприветливый обрывистый берег, скалистый и сумрачный, к «Волчаре» подошел небольшой кнорр, чтобы проверить, кто мы такие и зачем. Второй же, побольше, ждал в стороне.

— Носовую фигуру снимите, — посоветовали нам с кнорра. — Ярл не любит, когда гости приходят с оскаленными зубами.

Оставили нам кормчего, который должен был провести нас к поселению.

Да, люди ярла Лопаты мне тоже не понравились. Они не были такими здоровенными, как конунговы наблюдатели, или такими неприветливыми, как Видарссоны, но было видно, что шутить с ними не стоит. Было такое ощущение, что они готовы к сражению в любое мгновение, словно вот-вот схватятся за меч или топор и снесут тебе голову. Обычно я такое ощущал только перед боем или поединком: напряжение мышц, покалывание в ладонях, усиливающееся давление рунной силы, а тут оно было постоянно. Я не мог толком грести из-за неприятных мурашек по шее и спине. Все время хотелось бросить весло и взять в руки секиру. Или хотя бы щит. Тулле тоже поеживался и сбивался с ритма, да и всем нашим было не по себе, один лишь Видарссон обессиленно сидел возле борта, сглатывал подступающую слюну, не замечая ничего вокруг себя.

Мы долго плыли вдоль берега, потом свернули в неприметный с моря фьорд. Видимо, Фомрир когда-то вонзил тут меч в огромную гору и рассек ее на две половины. С обеих сторон вздымались бесконечно высокие стены, угрожающе нависая над кораблем. Небо виднелось далеко наверху, а «Волчара» казался крошечным, точно сосновая щепка, попавшая в бурный весенний ручей. И от гор шла та же угроза, что и от местных воинов. На этих скалах, выглаженных ливнями, ветрами и морозами, не удержалась бы даже самая лихая коза, но мне все равно казалось, что откуда-то сверху в любой момент может прилететь стрела или камень. Я заставлял себя держать весло и не тянуться за щитом, цеплялся в гладкую ручку до белых костяшек, стискивал зубы и греб дальше, то и дело поднимая голову, чтобы увидеть вдали серое небо.

После очередного поворота послышался тихий шепот. Как будто сотня воинов угрожающе бормотали проклятья. Я не самый боязливый человек, но от этого бормотания меня пробила дрожь, начиная от самых ступней. Потом она дошла до колен, до живота, протрясла внутренности и поднялась до горла. С каждым гребком ропот становился все громче и громче, мощнее и мощнее, и вскоре мы уже не слышали ничего, кроме этого шума. Я попробовал заорать, но не понял, издал ли я хотя бы писк, только горло засаднило от боли.

Еще поворот, и там перед нами предстал величественный и бурный водопад. Сплошной поток воды рушился и рушился с недосягаемой высоты, разбивая под собой и морскую гладь фьорда, и скалы, и камень. Если заплыть под такую струю, то тебя вколотит в дно, как кузнечным молотом Корлеха.