Вокруг тишина, тропинок нет, за полоской леса – общий забор дачного поселка. Никто не ходит тут, только вот старательные путейцы.

«Что за работа у линейных – ни начала, ни конца, уцепиться не за что. Самые поганые твари на транспорте – прилетели, напакостили, жизни лишили, обобрали мертвого – и порхают дальше. Вольные птицы. Чайки, мать их».

Со стороны платформы послышались шаги и голоса. Прибыла опергруппа.

– Чего ж без собаки? – спросил Сорокин, пожимая протянутую руку.

Капитан, старший группы, отшутился:

– Мы сами ищейки. Чего животину без толку гонять? Щебень да креозот, и еще вон дождь прошел.

У тела уже хлопотал новенький, ни разу не виденный ранее врач: невысокий, щуплый, быстрыми движениями и черными глазами-бусинками похожий на воробья.

– Ранение в сердце, выстрел с близкого расстояния, – доложил он.

– Не в упор? – для очистки совести спросил Сорокин. – А копоть как же?

Медик не обиделся на вопрос, охотно пояснил:

– Копоть, товарищ капитан, надо на его верхней одежде искать. Вместе с нею, то есть. А где она? – Он поскреб подбородок. – Не мог же он по такой погоде в одной гимнастерке на участок выйти?

– Ну, украли, видимо.

– Ну да, ну да. Кстати, вот что.

Теперь «воробей» поскреб острый нос.

– Похоже – подчеркиваю, похоже, без экспертизы не могу утверждать, – что стрелял левша.

– Почему?

– А вот. – Врач бережно приподнял голову убитого, осторожно отогнул ушную раковину. – Прежде всего – расположение входного отверстия. Видите?

Сорокин пожал плечами, это для него тонкий вывод.

– Хорошо, вот еще. Царапины, видите? Свежие еще, сочатся. Потому рискну предположить, что убийца, ухватив и удерживая правой рукой, ногтем чиркнул, – выстрелил, держа оружие в левой.

– Ну, завел свою дедукцию, – пошутил походя старший группы.

«Воробей» немедленно нахохлился, старший группы – немедленно пообещал, что запишет и подумает, а пока:

– Товарищи, что с гильзой?

– Нашлась, – доложил один из оперов, – патрончик девять миллиметров, шесть правых нарезов, прямоугольный зацеп выбрасывателя слева вверху.

– Тогда посмею предположить, что у убийцы ладонь большая и пальцы длинные, – немедленно вставил ученый «воробей».

– А это еще почему? – удивился старший.

– Достался мне как-то трофейный «тридцать восьмой» «вальтер», – врач поднял маленькую, как птичья лапка, руку, пошевелил пальцами, – очень неудобно. Рукоятка большая.

– Все, мужики, расходимся, – распорядился капитан, – нечего нам тут уже делать, айда на пенсию. Так, лейтенант, – обратился он к Акимову, – что ты там про птиц говорил?

– Это не я, это Денис… потерпевший, то есть, перед смертью сказал: «Чайка».

– Что, чайки есть тут? – с сомнением огляделся капитан.

– Нет, – ответил Сорокин.

– Может, бред предсмертный? Добро, давайте закругляться.

…В результате дело об обнаружении трупа путевого обходчика Ревякина Дениса Анатольевича, двадцать четвертого года рождения, холостого, проживающего по адресу: казарма, двадцатый километр, в самом деле было принято к производству линейным отделом милиции. Отделению же Сорокина вполне ожидаемо досталась рутина: связи, знакомые и прочее.