Апача в этом смысле можно сравнить с виртуозом скрипачом. Чем сложнее музыка, тем больше он воодушевляется. Конечно, он был со мной согласен. Фогель, хотя сначала и протестовал против моею плана, в конце концов покорился неизбежному. Итак, мы вернулись к середине прохода и отодрали доски. Потом сняли обувь, револьверы и другие предметы, которые не стоило мочить, и двинулись по воде. Она не раз доходила нам до груди. Мне вспомнились самые трудные минуты моей жизни. Однажды в Египте, чтобы вызволить из гарема похищенную девушку, мне пришлось прыгнуть в канал во дворе дома. Этот канал был разделен крепкими деревянными брусьями и свободно болтающимися железными решетками. Ныряя в него вниз головой, я рисковал разбить себе голову. Мог погибнуть также от удушья или утонуть. Похожие минуты я пережил в другой раз на севере Соединенных Штатов, будучи со всех сторон окруженным враждебно настроенными индейцами. Это были, пожалуй, более серьезные переделки, чем нынешняя. Так я себя подбадривал.

Я шел первым и нес лампу. Мы нагибались, чтобы не удариться головой о свод канала. Лет ему было немало, но кирпич, которым были облицованы его стены, прекрасно сохранился. Дышать было нелегко, но, в общем, это был еще не смертельный случай. Если мои расчеты правильны, канал проходит под тесниной и где-то невдалеке соединяется с рекой. Мы должны выйти вблизи той дороги, по которой Эмери недавно попал в котловину, а потом в пуэбло.

Мы шли уже довольно долго, но вот мы почувствовали, что с каждым шагом воздух становится все свежее, наконец свет лампы упал на толстые ветки. Я задул фитиль, раздвинул ветки, прошел еще два шага вперед и очутился у реки, которая была той же глубины, что и канал. Ветки, тесно переплетаясь, полностью закрывали и маскировали устье канала. Виннету и Фогель облегченно вздохнули. Мы вышли на берег и оказались в каньоне Флухо-Бланко, рядом с тесниной.

— Мелтон вышел тоже здесь, — тихо сказал Виннету. — Не думает ли мой брат, что он находится где-то поблизости?

— Нет. В любом случае он уже далеко отсюда, он не задержался бы здесь ни на секунду.

— Наш брат Эмери, должно быть, очень невнимателен, иначе бы он обязательно увидел или услышал бы его.

— Я думаю, что Мелтон вышел из канала, когда Эмери был уже с нами, в пуэбло.

Костер, зажженный англичанином, погас. Перешагнув через золу, мы двинулись внутрь теснины, на другом конце которой пылал костер индейцев, через который так стремительно перепрыгнул Эмери. Нам не оставалось ничего другого, как сделать то же самое. Я перелетел через пламя и оказался среди двух или трех индейцев, повскакавших от неожиданности и ошалело уставившихся на меня. Не успели они опомниться, как появился Виннету. Для краснокожих все происходящее было настоящим чудом! Они видели нас недавно наверху в пуэбло. И вот мы у них на глазах, как стрелы, перелетели через их костер. Не в силах вымолвить ни слова от неожиданности, они стояли, открыв рты. А когда костер перепрыгнул Фогель, они просто окаменели. Они знали, что этот юный бледнолицый был пленником, запертым в стенах сооружения, и вот он перед ними, целый и невредимый! Это никак не укладывалось у них в мозгах!

— Уфф, уфф, уфф! — наконец выдавили из себя они. И тот, с кем мы выкурили трубку мира, тоже присоединился к этим возгласам.

— Великий Виннету совершил сегодня чудо? Или наши братья могут одновременно находиться там, в пуэбло, и здесь, у нас?

— Наш друг Виннету на этот раз превзошел себя, — ответил я.

Мы подошли к лестнице, ведущей на первый этаж пуэбло, и стали по ней взбираться. Мы хорошо представляли себе, как изумится Эмери, когда мы появимся.