— Вот была бы потеха! — рассмеялся англичанин. — Мы бы разом взяли в плен всю шайку, Юдит, Джонатана, а также могольонов!

— Рано радоваться, — прервал я его. — Во-первых, тех, кого ты хочешь схватить, еще нет здесь, и вообще еще неизвестно, собираются ли они сюда.

— Терпение, и еще раз терпение. Я тоже хочу посмотреть, что делается у костра.

— Мы останемся здесь?

— Нет, вначале мы должны перебраться на более безопасное место.

Мы повернули назад и добрались до восточного выступа Змеиной горы. Южную ее сторону я счел безопасным прибежищем. Мы сошли с коней. Эмери и Данкеру следовало оставаться здесь, вместе с разведчиками нихоров, а Виннету и я вернулись на прежнее место.

Когда мы достигли примерно той точки, где апач учуял дым костра, он не пошел той тропой, что проторил тогда: не полез напрямик в заросли, а взял левее, к круто вздымавшемуся подножию горы, где росли деревья. Когда мы прибыли туда, лишь темная мгла обволакивала нас. Мы пробирались дальше на ощупь, впереди брел апач, а я следовал за ним. Это длилось, пожалуй, четверть часа, ведь нам полагалось быть очень осторожными, и продвигались мы лишь дюйм за дюймом.

Наконец мы увидели сияние огня, пробивавшееся к нам сквозь деревья. Теперь мы лучше могли видеть и, значит, проворнее двигаться. Но и нас легче было заметить, и, следовательно, нам полагалось быть еще осторожнее, чем до сих пор. Мы ползли по земле, держась при этом лишь тени, отбрасываемой деревьями. Виннету повернулся ко мне и прошептал:

— Мой брат увидит, что то место, куда я его веду, очень хорошо для подслушивания.

Он был прав. Из расщелины бил родник; с того места, где мы стояли, казалось, невозможно спуститься вниз; но так только казалось, ведь до самого низа горы росли ели, одна за другой. Они простирали свои густые ветви довольно далеко от ствола над самой землей, образуя прекрасное укрытие.

Виннету скрылся под самыми нижними ветвями, и я последовал его примеру. Крепко ухватываясь снизу за ствол, переставляя ноги вперед и укрываясь под густыми лапами елей, мы медленно спускались по откосу, пока не достигли низины и, полностью укрытые, не улеглись под самыми крайними деревьями.

Слева от нас бил родник, справа вздымались вверх каменистые глыбы. Пробраться к месту, где мы прятались, и притаиться человеку, а тем более двоим, казалось делом совершенно невозможным. Родник образовывал маленький водоем шириной, самое большее, в три локтя. По ту сторону от него перед своеобразным шалашом, сооруженным для нее индейцами юма из составленных наклонно сучьев, оплетенных ветками — роскошь, позволенная в походных условиях лишь даме, — сидела прекрасная Юдит.

Рядом с ней сидел индеец, они разговаривали. Пламя костра вздымалось так высоко, что, как верно заметил Виннету, можно было зажарить на нем бизона, не разрезая его — неосторожность, на какую могли быть способны лишь юма, понемногу забывавшие исконные привычки своих предков. Казалось, что языки пламени облизывают небо. Юдит разговаривала с краснокожим не слишком громко, но мы слышали каждое слово, ибо между нами и ею хватило бы места лишь одному лежащему человеку. Парень, сидевший возле Юдит, был нашим прежним хозяином, в чьем доме неподалеку от пуэбло на нас напали.

Да, наше местечко было словно нарочно устроено для подслушивания, но все-таки оно таило в себе и немалую опасность: ветки росли так низко, что красться под ними, не шевеля их, было почти невозможно.

Нам повезло: Юдит и краснокожий заговорили о нас.

— Сеньор Мелтон неправильно поступил, — сказал индеец. — Нельзя было нападать на собак. Дом давал им укрытие; они смогли защититься и поняли теперь, что им надо остерегаться. Теперь они стали осмотрительнее.

— Мы хотели их взять именно живыми.