— Нет? — спросила она удивленно.

— Нет! Хотя он мне говорит, что его брата убили Шеттерхэнд и Виннету, но я ведь знаю, что он сам убил его, чтобы спастись самому и заграбастать все деньги. А братоубийца способен и сына своего прикончить.

— О Боже! — вырвалось у нее. — Ты думаешь, такое возможно?

— Да. Он в состоянии отнять у меня деньги и смыться с ними. Это было бы, конечно, воровством, грабежом. Поэтому я отправился с тобой, но не с ним. Потому в пуэбло ему не полагалось знать, где спрятаны деньги. Если бы я жил вместе с ним, я часа не мог бы спать спокойно. Он не только пойдет на воровство, но, коснись дело его жизни, решится и на убийство, не спрашивая, идет ли речь о его собственном сыне. Итак, я его освобожу, потому что это получится походя, когда мы поймаем наших врагов, но уж тогда я отделаюсь от него. Он получит столько, что ему хватит этого на жизнь, но нельзя давать ему повод забрать себе побольше. Однако хватит об этом! Главное сейчас — то, что наши преследователи находятся на пути к Белой Скале. Кстати, мы прихватили с собой адвоката и певицу!

— Какого адвоката? Какую певицу?

— Ты спрашиваешь… ах да, ты же еще не знаешь об этом! Представь себе, Мерфи пустился вслед за нами!

— Этот? Он что, чокнутый?

— Должно быть, иначе бы не отважился поехать на Дикий Запад. В Альбукерке он повстречал сестру Фогеля и прихватил ее с собой.

— И она поехала с ним? И ты встретил их обоих?

— Да. Они попали в руки к могольонам. Конечно, им не вернуться на восток. Только на время военных действий их нужно было оставить у Белой Скалы…

— Военных действий? — перебила его она.

— Да. Могольоны вышли на тропу войны против нихоров; стариков, женщин и детей, конечно, оставили. И обоих пленников, певицу и адвоката, собирались оставить там, но мне удалось-таки настоять на том, чтобы их все же взяли с собой. Итак, Виннету со своими дружками не сможет освободить их, когда прибудет к Белой Скале. У этих двоих был экипаж, когда их захватили могольоны. В него их опять и запихнули. Вождь крайне неохотно соглашался на это, но в конце концов сделал мне все же одолжение. Крепкий Ветер, должно быть, был очень хорошим другом твоего мужа; я понял это по тому приему, что мне оказали всего лишь по твоей рекомендации. Он, собственно, не тот человек, что подходит для меня и моих планов; он кажется слишком добросовестным, честным краснокожим, и мне удалось враждебно настроить его против Виннету и Шеттерхэнда, лишь представив их друзьями и пособниками нихоров, его врагов.

— Так он, стало быть, не будет их защищать, если они попадут ему в руки?

— Нет. От меня, конечно, потребовалась немалая фантазия и изобретательность, чтобы пробудить в душе вождя ненависть к ним. Видит дьявол, даже враждующие племена столь высоко ценят обоих этих парней, что тем можно замахиваться на гораздо большее, нежели другим людям. Естественно, я заметил у вождя определенное неудовольствие, оно было мне не по душе; потому я ублажил его несколькими забавными историями; они, как я смог убедиться, возымели желаемый успех. Погонятся ли эти парни за мной, этого я, конечно, наверняка не знал; но, как мне известно, они настолько удачливы в выискивании следов, что я все же предполагал, что им, пожалуй, удалось бы напасть на мои следы и поехать к Белой Скале. Поэтому мне надо было постараться, чтобы их не принимали там как друзей, и я по мере своих сил сделал это.

— Как я тебе рассказывала, они знают, что ты там. Что они сделают, если не найдут тебя там?

— Пойдут следом за мной.

— Но они же не знают, куда ты делся!

— Не знают? Как бы не так! Других таких шпионов и лазутчиков, как эти двое, нет на белом свете.