Линь Хун не знала, с чего начать. На нее навалилась накопившаяся усталость.

По внутреннему телефону позвонил ее водитель. Линь Хун подняла трубку и отпустила его домой. Каждый день ее встречала и провожала машина, куда бы она ни направлялась, рядом с ней непременно находился кто-то посторонний. Можно пожалеть тех китайцев, которые, став даже мелкими начальниками, стараются выцарапать себе машину. И ладно бы только машину, так еще и своего водителя. А последние отличаются умом и прозорливостью, намеренно проникая в вашу жизнь. В какой-то момент обнаружится, что роль передних колес начнут выполнять именно они, пока не произойдет какая-нибудь авария, иначе ваши задние колеса так и будут крутиться на поводу у передних.

За столько лет Линь Хун впервые возвращалась домой своим ходом. Когда она свернула на центральную площадь, только-только начали загораться разноцветные огни. Это было классическое время для города. Именно в это время он выставлял напоказ свои обворожительные силуэты. Неподвижный свет от дорожных фонарей дополнялся спокойным потоком транспортных огней. В их отсвете мерцали, словно рыбки, пешеходы, то прячась, то снова появляясь в пестроте. Линь Хун нырнула в толпу, и у нее вдруг появилось странное ощущение, что она приехала «развлечься в центр». Прогуливаясь по улицам, Линь Хун поймала себя на мысли, что не понимала, где она жила все эти годы. Фраза «жить здесь» под влиянием обстоятельств приобрела значение: «жить в другом месте». Вот и появляется вопрос: где мы все-таки проживаем свою жизнь?

Навстречу Линь Хун шла красивая девушка. Ее юбка, можно сказать, не прикрывала бедра, а, напротив, обнажала все, что находилось под ней, обогащая общее впечатление о ее прелестях. В какой-то книжке было подмечено, что на женщин любят смотреть не мужчины, а как раз сами женщины. Сейчас Линь Хун вспомнилось это утверждение. В отличие от мужского, женский взгляд на женщину рождает более глубинные психические переживания, которые невозможно передать на словах. Все красивые девушки вырастают похожими на Цин Го, они знают, как нужно сидеть, как ходить, все их позы и движения обоснованы и отточены. Линь Хун стала вспоминать собственную пору «девичества», которая целиком прошла в деревне. В те времена она слыла известной красавицей из рядов образованной молодежи. К своей природной красоте Линь Хун относилась как к дикорастущему растению. Без всякого культивирования, пущенная на самотек, ее красота стихийно родилась, а потом так же тихо угасла. Ведь именно так мы воспринимаем процессы, происходящие в живой природе? Линь Хун смотрела на красоток, заполнявших улицу. Их взгляд и походка несли в себе сложную мешанину печали, безысходности и томления. Если сначала Линь Хун вспоминала пору собственного «девичества» в ракурсе самоуспокоения, то теперь она почувствовала удрученность из-за невозможности повернуть время вспять. Жизнь Линь Хун напоминала ежедневную газету, которую можно было публично распространять. Никаких тайн и личной жизни. Линь Хун глубоко вздохнула, отпуская боль. Разноцветные огоньки, которые зажигались вокруг, были так же прекрасны, как ее сердечные тревоги.

Линь Хун всегда относилась к хорошим девушкам. Хорошая ученица в школе, хорошая представительница образованной молодежи, хорошая студентка, хороший корреспондент, хорошая жена, хороший редактор. Все так говорили. Но что значила эта «хорошесть»? Линь Хун почувствовала, что, подобно сну, это слово не имело определенного содержания, оно оборачивалось какой-то непонятной пустотой. Другими словами, это просто была присущая человеку его природная составляющая. Линь Хун сжала свою монетку.