– Вы? – мой палец требовательно уставился на одного из «неприметных», того, что был постарше.

– Капитан Гордиенко. КГБ, – с характерным южным акцентом ответил «неприметный», стрельнув глазами по сторонам. Гхыкание и шокание – как тут не опознать по разговору гостей из братской республики. Даже аббревиатура КГБ, произнесённая им, прозвучала, как хэхэбэ.

– И шо вы с меня хочите? – постарался я как можно натуральнее скопировать знаменитый на весь Союз одесский говор, давая понять гостям, что их происхождение для меня не является загадкой.

– Собственно, мы приехали сюда из-за ваших линий связи. Это же с вашей подачи в Киеве смонтирована базовая станция для передачи компьютерной информации? – блеснул в мою сторону очками академик.

– Ну что вы, какая подача. Нашего там только общее предложение и первоначальные наброски. Всё остальное – инициатива Министерства Связи и Академии Наук. Насколько я в курсе, решение о его финансировании принималось на уровне Совета Министров. Компьютерной связью первой очереди будут охвачены столицы союзных республик и областные центры, с населением больше миллиона, – я с безмятежным видом открестился от авторства происходящих в стране процессов. Всё равно возглавить их мне никто не даст, а огребать неприятности за чужие подвиги у меня нет никакого желания. Нашлись добровольцы и энтузиасты из числа связистов, и флаг им в руки.

– Вы что-нибудь слышали про ОГАС? – побарабанив по столу пальцами, спросил у меня Боляренко, после непродолжительной паузы.

– К сожалению гораздо больше, чем мне хотелось бы. Постоянно натыкаюсь на упоминание этого абсолютно нерабочего проекта, в который предполагалось вбухать безумное количество денег. Двадцать миллиардов рублей, если не ошибаюсь. Не так ли? – я покачал головой, как бы переваривая осмысление астрономической суммы денег. На самом деле выслушивать измышления про этот чёртов ОГАС (Общегосударственная автоматизированная система учёта и обработки информации) мне довелось и в институте, и в Академии. Везде находились горячие энтузиасты – теоретики, которые верили в непреходящую силу плановой экономики и всемогущество ЭВМ. Удивительный пример, в котором вымыслы пропаганды столкнулись с научным волюнтаризмом. Любые мои попытки объяснений о практической несостоятельности этой завиральной идеи не имели смысла. Пока на столах у сотрудников стоят обычные канцелярские счёты, а бумажный архив любого предприятия занимает объём двухкомнатной квартиры, автоматизированная система учёта и обработки информации не жизнеспособна. Головой я прекрасно понимаю, что нет ещё в стране ни компьютеров достаточной производительности, ни рабочих программ, ни кадров. Существует только голая теория, которую считают передовой, а на всех, кто выступает против неё вешают ярлык ретрограда. Модная тема. Почти половина фильмов в кинотеатрах как раз ей соответствует.

– Значит вы считаете ОГАС авантюрой? – нехорошо прищурился академик и переглянулся со своими спутниками.

– Без нашей помощи так и получится, – отозвался я, заслужив ещё один этап переглядываний.

Что-то у меня паранойя разыгралась. Больно уж складно возникшая ситуация укладывается в притчу о Ходже Насреддине. В ту самую, где в конце концов или ишак должен будет сдохнуть, или эмир. Иначе как-то нелогично выглядит приезд академика в сопровождении аж трёх комитетчиков. Двадцать миллиардов рублей – хорошие деньги. Чересчур хорошие, чтобы мне стоило грудью вставать на пути не простой группы людей, мечтающей их заполучить.

– Интересно, как вы это себе видите? – сморщил лоб представитель науки, глядя на меня поверх очков.