— Так вот на Карпике и приехал, — показал в сторону дед и усмехнулся.

Сильвестр проследил взглядом и увидел в кустах мопед. Старый маленький мопед, каких он не видел уж лет сто. Последний раз это произведение советского автопрома попадалось на глаза, когда Сильвестру было лет восемь, в деревне у бабушкиного соседа, мужика пьющего и веселого. Но даже тогда в воспоминаниях маленького Сильвестра это был очень старый транспорт. Любопытство пересилило воспитание, он подошел к нему и потрогал, будто сомневался, что тот настоящий. На облезшем от зеленой краски бензобаке с трудом читалось название «Карпаты».

— И он ездит? — никак не мог поверить Сильвестр.

— А куда он денется, — вздохнул старик. — Правда, медленно, сволочь такая. Я вчера как выехал в обед, так только к ночи был в городе. Дела сделал и обратно. Но ночью меня сморило, и потому в лесу заночевал, а по утру снова на Карпике и домой. Но тяжеловато мне такой путь делать, раньше шибче оборачивался, а сейчас почти сутки уходят.

На крыльцо из дома вышла огромная белая собака и зарычала на Сильвестра. Это случилось так неожиданно, что он не успел взять себя в руки, попятился назад и повалился вместе с Карпиком на землю.

— Свои, Татарин! — скомандовал дед, и собака совершенно спокойно, словно бы и не рычала только что, оголяя свои огромные клыки, устроилась у ног старика. — Ты не боись, — обратился он к Сильвестру, — он своих не трогает. Вот я сейчас сказал, что свои — и все, теперь он, где бы тебя ни встретил, признает.

— А почему Татарин? — спросил Сильвестр, вставая и отряхиваясь после своего позорного падения.

— Порода у него больно мудреная. Умные, добрые, а главное, хозяина защищают до последней капли крови. Мне его маленьким щенком девица одна привезла из Татарстана, за помощь мою. Говорит, такого щенка днем с огнем не найдешь, ценятся очень. Думаю, она много за него отдала, понимала, что деньгами я не возьму, а от него отказаться не смог. Вот только породу забыл, да и не надо мне оно, друг он и есть друг, и какого происхождения, не важно. То как у людей, так и у собак.

— А что ж ваш сторож на меня еще у калитки не накинулся? — спросил Сильвестр, полностью придя в себя, но по-прежнему осторожно поглядывая в сторону псины, которой он, к слову, стал полностью безразличен.

— Так на охоту он ходил, только вернулся, бегает в лес зайцев ловит, развлекается. — Дед с нежностью посмотрел на пса. — Уже не знаю, что со шкурами-то и делать, может, шубу к зиме справить.

— Так он из дому вышел, какой лес? — возмутился Сильвестр, точно пытаясь поймать старика на вранье. Слишком у него все сказочно получалось — и мопед столетний работает, да так, что до города и обратно, и даже не рассыпается по дороге, и собака сама зайцев в лесу загоняет.

— А ты вообще кто такой? — опомнился старик. — Пришел тут, вопросы задает.

— Я преподаватель и руководитель группы студентов, которые сейчас участвуют в интеллектуальных студенческих играх. Они проходят на турбазе по соседству. Вы вчера рано утром нашли моего студента.

Старик перестал возмущаться, вздохнул и сел на лавочку.

— Дверь у меня на заднем дворе, там Татарин и зашел. Через лесную калитку бродит, сподручнее ему, вышел — и сразу в лесу, — сказал он словно бы невпопад, но Сильвестр понял, что ему надо подумать.

— Вы поймите, я точно знаю, что Влад не мог утонуть. Он не умел плавать и никогда бы не пошел на Черное озеро, да еще и так рано. Конечно, я не забираю хлеб у полиции и не собираюсь проводить полноценное расследование, но мне необходимо понять, что произошло тем утром.