Дочь Зимы подчинилась. Заполучить сыщика-вора тоже неплохо.

- Мой отец не Эрсла, да? – накинулась она на Горшуа в коридоре. - Почему вы скрываете правду? Что значил подснежник в шкатулке?

- Ты должна кое-что знать, - сыщик перехватил руки Мари, сжавшиеся в кулаки и готовые нанести удары в грудь. – Скоро это всё равно станет достоянием всего Дворца. Иган Эрсла мёртв.

- Как? – Мари попятилась. – Он же не сопротивлялся при аресте! Зачем они…

- Ты не поняла, Ситэрра. Его никто не трогал. Он сам это сделал. В камере. Заморозил собственное сердце, - Горшуа осуждающе покачал головой. - Это могло быть поэтично, если б не выглядело отвратительно.

Мари прислонилась к стене и закрыла ладонью рот - к горлу подкатила тошнота. Представлять, как погодник сотворил с собой такое, не хотелось.

- Почему? – выдавила она через силу.

- Хотел унести тайну в могилу. Теперь никто не узнает правду. Хотя истинная мотивация  никого не интересует. Удобнее поверить в самое простое объяснение, - Горшуа поймал стремительный взгляд Мари. – Нет, я не знаю, что двигало Иганом, но не считаю его твоим отцом.

- А кого считаете?

Сыщик тяжело вздохнул. Сделал несколько медленных шагов прочь, пока не уперся в лестничные перила. Положил на них руки. Постоял так с минуту и снова посмотрел на Мари. С толикой пронзительной грусти.

- У меня нет права обсуждать это с тобой.

- Из-за бремени рода? – усмехнулась она, чуть не плача от усталости и досады. Не осталось сил спорить и чего-то требовать. Но сыщик сегодня этого не ждал.

- Я дал клятву, - признался он. - Пообещал, что оставлю в секрете всё, что выяснил о твоём происхождении.

Мари вздрогнула и ударилась затылком о стену. Но не почувствовала боли, хотя в ушах зазвенело.

- К-к-кому? Д-д-дали? – она кинулась к сыщику. Тяжело дыша остановилась близко-близко. Увидела собственное отражение в бледно-серых глазах.

- Моему нанимателю. Мы решили, самое безопасное для тебя – неведение. Я до сих пор уверен, что мы поступили верно, - Горшуа отодвинул Мари от себя, освобождая личное пространство. – Хочешь выяснить правду, спроси Корделию Ловерту. Шкатулка Вирту у неё. Считай это моим подарком на день рождения. И компенсацией за невозможность разгадать тайну Игана Эрслы.

****

Мари не помнила, как вернулась в сиротский дом. Не заметила, как Дворец накрыл хмурый вечер. Юта Дейли за что-то ругала её на кухне, а остальные девушки смеялись. Им не было смешно, но они хотели угодить хозяйке и корчили глумливые гримасы. Мари не слышала обидных слов, а лица хохочущих сироток плыли в тумане. В ушах звучал голос Лукаса Горшуа.

Ловерта! Сказанное сыщиком не укладывалось в голове. Заместительница директора Академии знала тайну Вирту! Она столько лет жила рядом. Отчитывала Мари за тысячу нахальных выходок. Назначала наказания. Твердила о порядочности и степенности. Делала всё это изо дня в день и знала! Понимала, как страдала ученица, гадая о своем происхождении, и молчала. Кем надо быть, чтобы так поступить?!

Мари осознала собственную «ущербность» в первый день в лиловом Замке. Мальчик из Осеннего Дворца спросил, кто её мама и папа. Остальные маленькие стихийники с курса провели вместе почти месяц и успели узнать друг друга. Пятилеток-первогодок селили в Академии в середине июня, пока остальные ученики отдыхали на каникулах. Малышне давали возможность привыкнуть к новым условиям и жизни без родителей до начала учебного года.

Мари растерялась. Она не знала значения слова «папа». Ловерте пришлось потрудиться, чтобы растолковать основные обязанности «прилагающегося» к маме стихийника. Вопрос, куда испарился отец новой ученицы, заставил заместительницу директора развести руками. Зато детей семейные особенности Мари насторожили. Дружить с ней никто не захотел.