|
Напряженное лицо маршала вполне отражало тревогу, обуявшую и двор, и Париж в те часы. Маршал допил портвейн, вновь наполнил бокалы, потом продолжил свой рассказ: — Король решил, что обречен. Он заявил королеве: «Мадам, меня убили!» Трижды за вечер исповедался, два раза отцу Сольдини и один отцу Демаре… — Но ведь он выжил, — удивился Себастьян. — Не спешите, друг мой. Королевский врач Ла Мартиньер, примчавшийся из Трианона, где ухаживал за госпожой Викторией, заявил, что рана не опасна и что король оправится от нее через два-три дня. Но все опасались, что нож убийцы был отравлен. Себастьян удивился недостатку стойкости у короля, главы всех войск своей страны, которого совсем не смертельная рана повергла в такое смятение, но все же придержал язык. — Вы проницательны, граф, я сам тому свидетель. Попытайтесь представить себе картину. В течение пяти дней король не вставал с постели, хотя был не так уж болен, если не совсем здоров. Он даже ходил с помощью трости. За это время во дворце развернулась беспощадная междоусобная война. Между королевской семьей и госпожой де Помпадур. Королева, дофин, дофина и их приверженцы решили вынудить госпожу де Помпадур покинуть дворец. К ней отрядили сперва Машо, который попытался убедить ее, что таково пожелание короля, потом Аржансона, с тем же намерением… — Она устояла, — прервал его Себастьян. — Да, в этом пекле интриг и низостей, в которое превратился двор, у нее было только два союзника — аббат де Берни и герцог де Крои. — Почему такая немилость? — Это еще слабо сказано. Королева, дети короля и многие придворные считают, что маркиза не имеет никакого права на ту власть, которую приобрела благодаря плотским слабостям короля. Мы ведь в христианском обществе, друг мой, и официальные обязанности фаворитки, «приближенной дамы», согласно принятому определению, рассматриваются как уступка адюльтеру. И поверьте мне, святоши не поколеблются воспользоваться королевским чувством вины. Себастьяну опять вспомнилась инквизиция. «Женщина, ненавидимая столькими людьми, — не слишком надежная точка опоры», — подумал он, а вслух спросил: — Как же все это закончилось? — Через неделю после удара ножом, — ответил Бель-Иль, откидываясь на спинку кресла с насмешливой улыбкой, — Людовик вдруг выздоровел. Однажды утром дофин, дофина и некоторые дамы двора были в его опочивальне, вне всякого сомнения — с самыми похоронными физиономиями, когда король вдруг встал и приказал всем выйти, кроме госпожи де Бранкас. Он попросил ее одолжить ему накидку и ушел, запретив даже дофину следовать за ним. Вернулся около четырех часов пополудни в чудесном настроении и вернул накидку. Потом приказал, чтобы устроили ужин. Маршал расхохотался. — Он ходил повидаться с госпожой де Помпадур? — предположил Себастьян. — Угадали! — Значит, ее власть восстановлена? — Пока да. Вдруг Бель-Иль нахмурился. — Однако не верьте, что все теперь в розовом цвете. Тут-то вам и предстоит вмешаться. Маршал встал и начал расхаживать по гостиной, наполненной военными трофеями — копьями, мушкетами, знаменами и картами. — После покушения Дамьена, — заявил он озабоченно, — король помрачнел. Думаю, он увидел в этом предупреждение неба. У него часто отсутствующий вид. |
