– Гм... А он, этот Координатор, вмешивается в ваши дела?

– Да нет, обычно он демократичен и брезглив. Иногда, правда, его лопата, образно выражаясь, врезается в ту или иную навозную кучу.

– Ну-ну... – протянул Баламут, представив лопату, врезающуюся в Землю. – А какой он из себя?

Трахтенн перешел в позу "Кобра".

– Этого никто не знает. Это нельзя знать. Он находится в независимой плоскости. А ваши женщины красивы.

– Ты мою Софу не видел. А как же Судья, как же ад? Что, он не судит и не карает?

– Какие вы все-таки непродвинутые! – поморщился Трахтенн. Его мысли были о Клеопатре. – Разве непонятно, что человек сам себя наказывает? Вот представь, идет человек, например, по рельсам. И как только он говорит себе: "Сейчас упаду!", так сразу и падает. Если человек думает, что ему после смерти светят неприятности, то он их и получает. А если он рассчитывает на вечную благодать и вагон черной икры, то получает, соответственно, благодать и вагон черной икры. То есть попадает в так называемый рай.

– Многие негодяи весьма неплохо про себя думают. И, соответственно рассчитывают на теплое там местечко...

– Они себя обманывают. А тот, кто себя обманывает, в другой жизни становится уже не моральным, а физическим уродом. Дауном, например, или даже коровьим сиамским близнецом.

– Значит, реинкарнация существует...

Трахтенн, не ответив, подошел к двери, приставил ухо, вслушался. За ней было тихо.

– Конечно, существует, – сказал он, вернувшись к Николаю. – Мыслящая душа бессмертна. Души умирают у существ уставших... Или ведущих бездумный, скотский образ жизни. Человек, не продумавший себя, не укрепивший свою душу размышлениями и значимыми поступками, смертен абсолютно.

– Послушай, Сер, из твоих слов, получается, что атеисты умирают с концами? – спросил Баламут, решив в будущем думать больше. – Они же не верят в потустороннее существование.

– Да, конечно. Они при жизни все получают. И удовольствия, и наказания. Кстати, многие ксеноты предпочитают по разу жить. Эти перерождения... Никогда не угадаешь с ними. Надумаешь себе богатство и славу, потом всю жизнь с ними мучаешься, мучаешься и мечтаешь в следующей жизни безвестным рыбаком пожить на берегу чудесного изумрудного моря. Станешь и опять мучаешься от разбитого корыта. Не-е-т. Уж лучше в своей шкуре все от начала до конца пройти. Тем более, что в длинной жизни все случается – и бедность, и богатство, и золотые унитазы, и разбитые корыта...

– А Святые книги? – покивав, продолжал спрашивать Николай. – Их действительно он прислал?

– Да нет, – улыбнулся Трахтенн. – Ничего он вам не присылал. Землю заселили мы. Когда начали подозревать, что в ней находиться нечто такое, что связывает Вселенную с Ним.

– Синапс?

В глазах Трахтенна сверкнула ирония. На миг он забыл о Клеопатре.

– Синапс? – переспросил он, ухмыляясь. – Любите же вы напыщенные выражения.

– Так что это такое?

– Ну, это такой переходник, соединяющий наш Мир с его Миром. Через него он воздействует на нашу плоскость.

– Их много таких переходников?

– Один. Бог ничего не дублирует. Несолидно.

– Так значит, вы нас создали, – протянул Баламут, решив заканчивать с вопросами.

– Нет, не совсем так. Наши предки создали в Земном первоокеане условия для возникновения жизни. Через космическую струну создали. И все покатило-поехало вплоть до человека.

– А Адам с Евой были? – вспомнил Баламут прошлое.