Так продолжалось секунд 10, может, чуть больше – всё это время Моррисон беззвучно приближался к неизвестной автомашине… Когда он подошёл совсем близко, неизвестный увидел его и как будто бы занервничал – он резко тронул машину с места и по широкой дуге объехал Моррисона, причём проделал это так сноровисто, что свидетель даже испугался. Быстро набрав скорость, странный автомобиль умчался в даль туманную – буквально туманную! – и на этом инцидент, собственно, и закончился.

Встреча на дороге оставила неприятный и немного волнующий осадок, но Моррисон быстро позабыл бы её, если бы только не увидел через пару дней фотографии Уилльяма Уотта в газетах. В них он опознал мужчину, встреченного на пустынной туманной дороге в 2:30 ночи на 17 сентября. После некоторых раздумий, посоветовавшись с женой, он принял решение рассказать полиции о странной встрече.

Это реальный Глазго второй половины 1950-х гг. Владелец мясной автолавки продаёт горожанам парное мясо. Можно сказать, сервис с доставкой к порогу дома…

Суперинтендант Хендри, узнав о заявлении Родерика Моррисона, распорядился немедленно провести официальное опознание. В здание полиции был доставлен Уилльям Уотт – причём это произошло накануне похорон его жены и дочери! – и его поставили в длинный ряд мужчин одного и ним возраста и роста. Шеренга насчитывала 20 человек – это очень много для процедур такого рода, но суперинтендант распорядился провести опознание максимально «чисто», дабы ни один адвокат не смог оспорить её результат.

Моррисон, внимательно осмотрев мужчин через одностороннее стекло, попросил всех их взять в руки сигареты. Просьба вызвала некоторое замешательство, поскольку не все курили и не у всех имелись при себе сигареты, но, в конце концов, пожелание свидетеля было выполнено. Родерик уверенно указал на Уилльяма Уотта и заявил, что опознал его не только по чертам лица, но и по тому, как тот держит сигарету… Напомним, он видел, как мужчина, сидевший за рулём автомашины, выставлял руку с сигаретой через окно!

Когда Уилльям Уотт понял, что происходит и что именно его опознал некто, о котором он ничего в ту минуту не знал [или утверждал, что не знает], с ним произошло нечто такое, что уместно назвать эмоциональным срывом. Это не была истерика в медицинском понимании этого термина, но это был яростный всплеск эмоций, хорошо понятный и очень убедительный. Уотт буквально прокричал целый монолог о том, что уголовная полиция Глазго занимается чем угодно, кроме расследования убийства близких ему людей… его расспрашивают о любовницах и устраивают опознания в то время, как у него есть надёжное alibi… его терзают накануне похорон жены и дочери… и он не позволит издеваться над собой, и всех тех полицейских чинуш, что устраивают постыдный цирк, он обязательно приведёт к судье и потребует ответа за недостойное поведение.

В этом месте важно отметить, что Уотт характеризовался всеми, знавшими его достаточно близко, как человек очень выдержанный и аккуратный в выражениях. Если рассказы о его эмоциональном взрыве правдивы – а сомневаться в этом вроде бы нет оснований – то следует признать, что в те минуты он пережил очень глубокое потрясение. Но главная проблема для следствия заключалась даже не в том, что мистер Уотт оказался 20 сентября громогласен и убедителен, а в том, что он был достаточно богат для того, чтобы нанять отличного адвоката.