– А заправляет мясорубами некто Серафим, старец праведный и благочестивый,– продолжил торгаш.– Вот кого бы я задушил собственными руками! Не так страшен Мститель – он просто злобен и голоден…

– К несчастью, еще и силен.

– Но эти мерзавцы, что жируют на чужом горе!.. Там ведь не только маньяки. Не понимаю: у них что, своих детей нет?

– У Серафима? – небрежно спросил Вадим.– Была – дочь. Старик сам ее и кончил – за то, что совратила его в малолетстве.

– Кого совратила? – с омерзением уточнил Эмиль.– Отца?

– А внучок у него людоед,– добавил Вадим.– Этого порешила маменька, правда случайно,– такая вот преемственность.

– Господи!..

– Думаешь, остальные мясорубы лучше? – свирепея, спросил он.– Охотнички, чтоб им!.. Кому‑то недодали женской ласки, кого‑то обидели – тем, кто оказался сильнее, умнее, даровитей. А виновны, конечно, ведьмы… исчадия ада, сосуды греха. Значит, надо разбить сосудов поболе – чтоб не собрать потом, вдребезги!.. Вдобавок это приятно. Как и сатанисты, мясорубы нашли отличное оправдание собственной злобе.

– Надо облаву на них устроить,– упавшим голосом сказал торгаш,– как на бешеных псов. Их не может быть много!

– Собственно, почему? – возразил Вадим.– Не будь у тебя дочки, ты и сам бы не шибко расстраивался. Сколько любителей зверья с аппетитом уплетает бифштексы – разве это так далеко от людоедства? Дело в традициях и привычке, а сии материи непрочны… А те гуманисты, что производят оружие,– скажи им, что из него станут убивать людей, они ж посмотрят на тебя как на идиота. Так почему ради благой цели не пошерстить десяток шлюх? Только свистни!..

– Ах, боже мой,– вздохнул Эмиль,– вот теперь я поверил в твой возраст!.. В юности больше любишь людей.

– Не столько любишь, сколько придумываешь,– парировал гость.– Куда сложнее любить настоящих.

– Например, мясорубов?

– Ну, это для гурманов,– согласился Вадим, поднимаясь.– Спасибо за чай.

Все же насколько транспорт сжимает пространство, удивлялся он, тихонько катя меж спящими домами. Неделю назад город казался огромным, точно страна, и с одного конца на другой пришлось бы добираться едва не сутки, минуя границы, обходя блюстительские посты. Губерния и вовсе представлялась ойкуменой, а уж что там, за Бугром,– может, край света? Зато теперь расстояния съежились на порядок, и все горожане вдруг сделались мне соседями: крутарь Брон, торгаш Эмиль, панночка Юлька,– даже глухоманцы оказались не за горами: часик‑другой хорошего ходу. А что будет, когда прогресс снова поднимет нас в воздух? Давненько я не летал…

Мысли переключились на Мстителя, этого ночного урода с когтями и клыками гигантской кошки и “чуть ли не с крыльями”, без напряжения сигающего на дюжину метров. Если Убийца так могуч, прикидывал Вадим, не бегает ли он быстрей, чем я езжу? Лучшие из людей не разгоняются выше сорока километров, рекордсмены среди зверья не выбегают из ста двадцати. Но вдруг наш гепард Мстителю не указ? Конечно, колесник можно загнать и под двести – хватит ли этого, чтоб унести ноги? Лучше не проверять… Вообще на крупное зверье сподручней охотиться с вертушек, как это делают Шершни. А на Мстителя, похоже, только так и можно – если жизнь дорога…

И тут рассуждения Вадима без церемоний прервали: в сознании явственно зазвучал сторонний голос, впрочем знакомый. Столько лет он не слышал триадного Зова и даже не ожидал, что Юлька освоит новый трюк так быстро и без всяких подсказок.