Судя по представленной картинке, Юлька опять забралась в бурлящую ванну, а грозный серк теперь остался за бортом, преданно охраняя купание госпожи. Жрец тоже присутствовал, восторженно созерцая,– наверно, сам и пригласил, по‑хозяйски.

Вадим мог отмолчаться, однако сказал: “Слушаю”,– мысленно, конечно.

– “Все же мы недоговорили”,– резво начала она.

– “Недоругались”,– пробормотал Вадим, предвкушая.

Господи, она уже менялась!.. Девочка ощутила в себе свежие страсти и новые возможности, не чаемые прежде, а к этому добавились повышенные запросы, подкрепленные всей мощью триады,– гремучая смесь.

“Вот что мы сделаем завтра…”

“Погоди,– прервал Вадим.– На завтра у меня свои планы, и поменять их вряд ли удастся”.

“Не напрягайся: отныне буду решать я – раз мы вместе,– твердо заявила Юля.– Прежде всего разберемся с папенькой и его сворой”.

“Послушай…”

“Втроем мы такое устроим!.. Он думал, за меня вступиться некому”.

“Вот сейчас все брошу и примусь за твои проблемы,– хмыкнул Вадим.– По‑твоему, нет ничего важней? И потом, у тебя уже есть защитник”.

“Ты ревнуешь! – обрадовалась Юлька.– Конечно, рядом со Зверем даже ты кажешься задохликом, и трахается он, наверно, как… зверь. Но вот беда: после этих дел мне хочется поболтать, а о чем можно толковать с серком? Так что я выбираю тебя – к тому ж и привыкла… Вообще, почему бы мне не перебраться к тебе, точно рябине к тополю?”

Эфирный ее голос звучал иначе: насыщенней, выразительней,– как слышала его сама Юля. Теперь девочку не сдерживала неразвитость связок, и она могла смоделировать любой букет частот. Со временем таким же сделается и голос ее тела, подправленного Текучестью.

“В общагу? – спросил Вадим.– После твоих роскошеств прессоваться в моей каморке… Милая, ты в своем уме?”

“Ты что, дурак? Если прижать папулю, он нам такие хоромы отгрохает!..”

“Надо жить по средствам,– назидательно молвил он,– и не разевать роток на чужое. Почему тебя должны содержать – разве ты лучше других?”

“Лучше,– уверенно сказала Юля.– И ты – лучше. Мы над всеми, над заурядами, мы – элита!.. А от папашки не убудет”.

“При чем тут он? Твой папа и сам трутень отъявленный.– С усилием Вадим притормозил: – Я не навязываю, ради бога!.. Ты с пеленок привыкла на готовом, но я хочу отрабатывать свой хлеб. А насколько у меня получается, пусть решают те, кому нужны мои дела”.

“Господи, какой зануда!.. Думаешь, от твоего чистоплюйства что‑то изменится?”

“Зато я – непричастен”.

“Значит, не хочешь меня выручить?”

“Я мало тебе помогаю? – спросил Вадим.– Или чего‑то недодал? Что за претензии, я не пойму!”

Тут же Юля пришла к новому заключению, крайне оригинальному:

“Ты не любишь меня!”

“Вопрос формулировки,– откликнулся он.– Вообще эта тема требует длительного развития, и сейчас ее лучше не поднимать”.

“Не увиливай! – прикрикнула девочка.– Скажи уж прямо: да или нет?”

“Когда как,– прямо сказал Вадим.– Временами чудится, что да, а иной раз так бы и загрыз!.. Сейчас – не знаю”.

“Это не ответ”.

“Знаешь, я стреляный воробей и опасаюсь признаний. Слишком дорого они стоят”.