– Ради бога, дайте парню салфетку! – прогремел надо мной голос с акцентом, выдававшим уроженца Севера. – А мне объясните, какого хрена он тут делает.

Старший инспектор Сивелл – очень крупный джентльмен из очень маленького городка неподалеку от Манчестера. По словам Стефанопулос, именно в таких городках как то сразу начинаешь понимать, откуда в творчестве Моррисси  столько дружелюбия и позитива. Я уже работал с Сивеллом: он пытался повесить меня на сцене Королевской оперы, и мне пришлось вкатить ему пять кубиков транквилизатора для слонов. Поверьте, все эти действия были абсолютно оправданны! Я бы сказал, нам даже удалось выпутаться из той ситуации почти без потерь – если не считать того, что старшему инспектору пришлось провести несколько месяцев на больничном. Большинство нормальных копов на его месте только порадовались бы такому отпуску.

Однако теперь Сивелла выписали, и он вернулся на службу, руководить отделом расследования убийств. Явившись сюда, занял стратегически выгодную позицию на лестнице, откуда мог следить за работой криминалистов, не приближаясь к ним. Соответственно, ему не пришлось снимать пальто из верблюжьей шерсти и шитые на заказ ботинки «Тим Литтл». Подошла Стефанопулос, и Сивелл отозвал нас с ней в сторону.

– Рад, что вам уже лучше, сэр, – не подумав ляпнул я.

– Что он тут забыл? – кивнул на меня старший инспектор.

– Да дело это какое то странное, – пояснила Стефанопулос.

Сивелл вздохнул.

– Что, успел сбить мою бедную Мириам с пути истинного? Но теперь то я снова в строю и надеюсь, старое доброе следствие, основанное на фактах и доказательствах, скоро возьмет верх над вашей паранормальной хренотенью.

– Конечно, сэр, – согласился я.

– Да, коли уж зашла речь – в какую паранормальную хренотень вы меня втянули на сей раз?

– Сэр, вряд ли здесь имело место какое то магич…

Сивелл поднял руку, обрывая меня на полуслове:

– Чтобы я не слышал от тебя слова на букву «м», парень!

– Не думаю, что в его гибели было что то странное, – поправился я, – вот только…

– Причина смерти? – спросил Сивелл у Стефанопулос, снова не дав мне договорить.

– Тяжелое ранение в нижнюю часть спины, возможно с повреждением внутренних органов. Но смерть наступила от потери крови, – ответила она.

Дальше Сивелл спросил про орудие убийства, и Стефанопулос подозвала ответственного за вещдоки криминалиста. Он протянул ей прозрачный пакет, в котором лежала моя находка: треугольный кусок чего то светло коричневого.

– Это что за фигня? – нахмурился Сивелл.

– Кусок тарелки вроде бы, – сказала Стефанопулос, медленно поворачивая пакет так, чтобы можно было как следует разглядеть треугольный осколок разбитого блюда или миски.

– Похоже, керамической, – добавила она.

– И они уверены, что это орудие убийства?

Стефанопулос ответила, что до вскрытия патологоанатом не может предложить другой версии.

Мне очень не хотелось рассказывать Сивеллу о маленьком, но концентрированном сгустке вестигиев, который исходил от орудия убийства. Но поразмыслив, я пришел к выводу, что, если промолчать, проблем потом будет еще больше.

– Сэр, – тихо сказал я, – вот это и есть источник… «паранормальной хренотени».

– С чего это вдруг?

Я подумал, не пора ли уже рассказать ему, что такое вестигии, но Найтингейл говорил, что коллегам нужны простые, естественные объяснения, на которые можно опираться.