Посмотри на меня, как я спокойна и как счастлива. Ты бледна, неужели мы поменялись ролями? Ты плачешь, а я улыбаюсь. Ну, моя милая Элен, чтобы смерть была такой, которую я чаяла, нужно, чтобы я умерла на его плече, как сейчас, и чтобы его дорогие мне руки скрестили навечно мои на груди. Тебя ждут долгие годы счастливой жизни, милая Элен, мне же остались минуты. Оставь меня наедине с ним, сестра; он принесет тебе весть о том, что все кончено для нас на этом свете. И ниспошлет нам Бог встречу в мире ином!
Элен в последний раз прижала к себе Жанну, затем сэр Джеймс пожал обе ее руки: спокойные, как всегда, черты его лица нарушала болезненная дрожь, а в с силой прищуренных глазах сверкали слезы. Затем он обвил Элен рукой за талию и повел ее, прижимая к своей груди<sub>;</sub> словно боялся. что смерть отнимет и ее.
Бремя миновало, ночь наступила, и хотя в комнате не было света, эта ночь была такой светлой, что выглядела сумерками.
— Должно быть, час настал, — сказала Жанна, — я чувствую, как холод поднимается по мере того, как я опускаюсь в могилу; я не страдаю, я просто чувствую невозможность жить дальше. — Она указала на свою талию: — Отсюда и дальше вниз жизни больше нет. Отнеси меня на наш балкон, я хочу попрощаться там с тобой и там же умереть.
Рене поднял девушку, отнес ее на балкон и усадил к себе на колени.
Здесь она, казалось, задышала и ожила. Ночь была такой же прозрачной, что и накануне. Рене видел дорогу к пустоши, по которой тогда шла Жанна; как подошла к ней негритянка, слышал ее крик и падение; как скорчилась негритянка после его выстрела; все это явилось к нему не воспоминаниями, а видениями. Он разразился рыданиями.
Прижимая к своему сердцу Жанну, он вскричал:
— О, Жанна, милая Жанна!
Жанна улыбнулась.
— Как хорошо, что ты не сказал мне этого позавчера, — ответила она, — я бы не решилась тогда умереть.
Она на мгновенье замолчала; ее глаза, казалось, расширились от желания охватить разом небо и Рене:
— Сожми же меня в своих руках, я почувствовала, что ты далеко и позволишь мне угаснуть вдали от себя.
— О, нет, нет! — проговорил Рене. — Напротив, я сжимаю тебя в своих объятиях изо всех сил, которые у меня есть.
— Б таком случае, — ответила Жанна, — это смерть притягивает меня к себе. Защити меня, Рене, защити меня.
И она обвила своими руками шею Рене и спрятала голову на его груди. Рене склонился к ее голове своею.
Вдруг он почувствовал, как она вздрогнула.
Рене поднял голову и увидел лицо Жанны, искаженное гримасой муки.
— Ах! — воскликнула она. — Он ужалил меня в сердце, он ужалил меня в сердце.
И снова привлекла к себе молодого человека, их губы соприкоснулись.
— Прощай! Прощай! — сказала она и добавила едва внятно: «Может быть, до свидания».
Ее тело безжизненно повисло на руках Рене.
Рене посмотрел на нее: ее глаза оставались открытыми, и казалось, они все еще видели; он положил руку на ее сердце: оно больше не билось; он прижался щекой к ее губам: их жар угас — с последним выдохом, едва заметной тенью промелькнувшим по ее лицу, вылетела и ее душа.
Он еще несколько минут смотрел на нее, все еще надеясь на то, что еще одно слово или невольное движение выдадут в ней остатки жизни.
Но нет, она была мертвой, совсем мертвой.
Он принес ее тело обратно в комнату, положил на кровать и скрестил ей руки на груди. Затем он ударил в гонг.
Сбежались все, и первые — Элен и сэр Джеймс.
— Все кончено, — сказал он.
Со всех сторон послышались плач и причитания; Элен подошла к кровати и протянула руку, чтобы опустить сестре веки, которые оставались открытыми. |