4

– Тебе нужно будет кое‑куда съездить, – сказал Химик и отчетливо произнес адрес. По прошествии десяти лет Малик не помнил ни улицы, ни дома, помнил лишь город. Город назывался Волчанск, бывший Сталиногорск. И еще Малик помнил, что дом был старый, одноэтажный и деревянный. Входная дверь там выбивалась одним ударом ноги.

– Тебе нужно будет кое‑кого найти, – сказал Химик и отчетливо назвал имя. Малик тогда запомнил это имя. Потом он его забыл на долгие годы и совершенно неожиданно для себя вспомнил, когда взялся рассказывать Крестинскому историю своей встречи с Химиком. И после этого имя уже не покидало Малика, оно билось внутри его памяти, как пчела внутри стеклянной банки, не находя выхода.

И все же что‑то было не то с этим именем. Малик произносил его, и оно звучало знакомо, и оно вызывало правильную ассоциацию с январским днем в Волчанске... Но при этом Малик чувствовал какую‑то неловкость на языке, какую‑то мелкую подмену, словно он взял щепотку соли, а она оказалась сахарным песком.

– И когда ты найдешь... – сказал Химик, – то сделай вот что.

Малик кивнул. Он был готов. В таких случаях люди говорят стандартные вещи. Убери. Кончи. Замочи. Ликвидируй. Убей.

– Напугай ее, – сказал Химик.

– А? – не понял Малик.

– Напугай ее так сильно, как только сможешь. Делай все, что хочешь, но напугай ее. Действительно напугай. Чтобы это был чистый стопроцентный страх, который очищает мозг и оставляет только инстинкты...

– Так что же именно сделать? – растерянно повторил Малик и с запозданием вспомнил, что Химик не любит тех, кто задает вопросы.

– Что сделать? Что сделать... А что бы ты сделал, если бы узнал, что больше не выйдешь из этой квартиры? Что твой «дядя» подарил тебя мне, потому что мне нужны для пересадки твои печень и почки. И мы сейчас возьмем их у тебя.

Что‑то звякнуло в соседней комнате, очень похожее на звук от соприкосновения медицинского скальпеля с ванночкой для стерилизации, а руки охранников взяли Малика за предплечья...

Страх был липким и холодным. Он был внушен Малику не столько словами, сколько тоном голоса – тот звучал абсолютно достоверно и решительно. Малик ни секунды не сомневался, что Химик может это сделать.

– Мне кажется, – уже совсем по‑другому продолжил Химик, – ты знаешь, что такое чистый, без примесей страх. А раз ты это знаешь, ты сможешь внушить его другому человеку.

К этому времени Малик начисто забыл, что хотел проситься на работу к Химику.

– Напугай ее. Напугай ее до смерти. Именно – до. Она должна остаться живой и по возможности целой. Это первое.

– Ага, – хрипло проговорил Малик.

– И второе. Запоминай все, что будет происходить вокруг.

Малик хотел переспросить, что именно там должно происходить, но руки охранников уже вели его на выход.

В ту пору Малик не очень жаловал наркотики, однако после посещения Химика немедленно нашел на Невском какого‑то барыгу, купил у нею пакет травы и стал курить жадными затяжками, чтобы поскорее прогнать осадок от встречи, будто липкой нефтяной пленкой облепивший Малика снаружи и внутри.

И еще. Бондарев хорошо помнил из досье Черного Малика, что всю первую чеченскую войну жена Малика провела в Астрахани у родственников. Потом она вернулась в родовое село и осенью девяносто девятого была убита артиллерийским снарядом в собственном доме.

Это к слову. Это еще ничего не значило.

Глава 6

Тонкий намек

1

Со стороны все это выглядело вполне мирно и прилично – мужчина и женщина разговаривают возле пляжного топчана, а парень тактично стоит в отдалении.