Тот не упал, но потерял равновесие, и Мезенцев пнул его пяткой под колено, а потом с удовольствием развернулся, глубоко вздохнул и ударил ребрами ладоней «племяннику» по шее.

А потом повернулся в сторону барной стойки, где дремала официантка, и громко сказал:

– Да он же у вас пьяный!

После чего незаметно пнул лежащего «племянника» по почкам.

Глубоко вздохнул торжествующей грудью победителя, посмотрел на Ингу и усмехнулся.

И пошел к выходу, бросив ей на ходу:

– Я понял ваш тонкий намек...

Он вышел из кафе, сощурился от солнца и пропустил летящий справа и снизу удар ножа.

Глава 7

Призраки

1

– Это что?

Алексей удивленно огляделся по сторонам, потом понял, что Бондарев имеет в виду лично его, и стал искать изъяны в своем внешнем виде.

Бондарев вздохнул, выдернул из руки Алексея блокнот в кожаном переплете и бросил на стол.

– Что это такое?

– Блокнот, – сказал Алексей. Бондарев мысленно выругался.

– А в блокноте что?

– Конверты, – сказал Алексей.

– На фига тебе конверты? – едва сдерживаясь, произнес Бондарев.

– Я письмо хочу написать...

Бондарев молчал, постукивая пальцами по столу.

– Девушке. У меня в Москве девушка знакомая есть, Карина...

Бондарев ждал, пока до парня дойдет.

– Так это же я не матери...

– Без разницы.

– Карина даже фамилии моей не знает.

Бондарев молчал.

– Что, нельзя?

– Нет, – сказал Бондарев, аккуратно перегнул конверты пополам, порвал их и выбросил в урну. Перед отъездом Директор попросил его продолжить воспитательный процесс молодого сотрудника, Бондарев сказал, что ничего не гарантирует, и сейчас он понимал, что был стопроцентно прав. Воспитание молодежи было не по его части. Бондарев с трудом переносил сам себя, а уж подрастающее поколение...

– Это след, – сказал Бондарев. – Это доказательство. А твоя задача – не оставлять следов и не оставлять доказательств. Ты должен порхать над землей, как ангел на воздушной подушке, и при этом успевать делать свое дело.

Бондарев подумал, что бы еще такого умного сказать, но ничего не придумал. Дюк непременно ввернул бы пример из собственной практики, пусть выдуманный, но доходчивый. Бондарева хватило только на то, чтобы посмотреть исподлобья на Белова и мрачно поинтересоваться:

– Ясно?

– Ясно, – сказал Алексей. – Извините. Это, наверное, привычка. В армии привык часто письма писать... Матери, друзьям, девушке, другой девушке...

– Писатель, – хмыкнул Бондарев. – Ну и что тебе выгорело с тех писем? Я про девушек...

– Обе замуж вышли.

– Вот, – удовлетворенно сказал Бондарев. – Еще один аргумент. Бумага – это дурная вещь. Все надо делать лично и говорить напрямую.

– Наверное.

– А эта твоя нынешняя...

– Карина?

– Да. Что она вообще про тебя знает?

– Практически ничего. Думает, что я бандит.

– То есть твоя личная жизнь развивается по первому варианту.

– Что?

Бондарев ответил цитатой из Директора. Эти слова Директор как‑то произнес в ответ на просьбу Бондарева разъяснить политику Конторы в вопросах любви и брака.

– Мы же не монастырь и не секта, – сказал Директор. – Тебе никто ничего не запрещает, но при этом мы исходим из того, что идиоты к нам в Контору не попадают, а стало быть, идиотских вещей ты делать не будешь.