– Вариант второй? – спросил тогда Бондарев.

– Второй... – Директор повернул кольцо на пальце. – Моя жена работает в этом здании. Отпадает необходимость врать, но... Появляются другие проблемы... Впрочем, это уже неважно.

– Так вот, – сделал Бондарев вывод, со значением поглядывая на Белова. – Твой случай – это первый вариант. Надеюсь, у тебя хватит ума не попасться на вранье.

– Я тоже надеюсь, – сказал Алексей, решив не упоминать, что во время недолгого знакомства с Кариной врать ему как‑то не доводилось, несмотря на всю экзотику их знакомства. И про бандитскую сущность придумал не он, придумала Карина, а Алексей не стал спорить. Впрочем, у нее для такого вывода были веские основания: кое‑какие поступки Алексея иному объяснению не поддавались. Например, ограбление Карининого начальника. Например, убийство. Объяснить эти вещи связью с организованной преступностью было куда проще, чем намекать на некую секретную службу, высшие государственные интересы и прочие недоказуемые обстоятельства.

Правда, в этом случае оставалось непонятным, зачем Карина, образованная девушка с хорошей работой, водит дружбу с парнем, среди достоинств которого – темное прошлое, криминальное настоящее и неопределенное будущее. С другой стороны, встречи их носили непостоянный характер, и Алексей не удивился бы, если в какой‑то момент звонки от Карины перестали приходить на его мобильный. Но пока она держалась за него, а он держался за нее, потому что Карина была его единственной знакомой в Москве вне Конторы.

И потому что – да, конечно, – она ему нравилась. Она принадлежала к тому типу деву...

– Хватит в облаках витать, – толкнул его в плечо Бондарев. – Смотри сюда.

– Смотрю.

Они поселились в двух разных гостиницах – Бондарев в только что отремонтированном здании с колоннами сталинского стиля под названием «Заря», а Алексей – в многоэтажном комплексе из стекла и бетона «Юбилейная». Бондарев взял на себя милицию и ФСБ – в том смысле, что должен был попробовать добраться до их архивов. Белову отводилась роль громоотвода, то есть он должен был абсолютно официально и открыто разыскивать свою якобы родственницу, вестей от которой не было с девяносто второго года. Это было проще, но если существовали какие‑то тайные обстоятельства, связанные с историей Малика, то аукнуться эти обстоятельства должны были именно на Белове.

– Ты будешь вести себя, как простой «чайник», – говорил Бондарев. – Впрочем, ты и есть «чайник», не знаю, чему уж там тебя Дюк учил все это время... Идешь в Горсправку, просишь дать адрес, тебе говорят адрес или скорее всего говорят: такая не значится. Тогда ты делаешь морду печальным кирпичом и говоришь: «А где бы мне узнать?» Тебя посылают в нужное место, и ты идешь, и спрашиваешь, и спрашиваешь, и спрашиваешь... Мне в гостиницу не звони, если ты мне будешь нужен, то я тебя сам найду.

– А если наоборот? Если вы мне будете нужны?

– В крайнем случае звони на мобильный. Но вообще – чтобы ходить по кабинетам, я тебе совершенно не нужен. Чтобы рыться в бумажках, я тебе совершенно не нужен. Я имею в виду – рыться на законных основаниях. Мы с тобой будем как айсберг ты – надводная часть, я – подводная. Тебя все видят, меня – никто. Но движемся мы в одном направлении.

– Это я все понял...

– А что ты не понял?

– Если мы ее найдем – что мы будем делать?

Бондарев замолчал.