– Что, нравится? – спросил дед Лука. Оказывается, он уже успел куда-то сходить и вернуться, держа в руках две лопаты и лом, – тогда столкуемся. Вот вам инструмент, фонари и керосина бутыль. Работайте потихоньку, не рвитесь. Ко мне лишний раз не ходите, мне тут быть не положено. Сам буду наведываться. Покамест пожалуйте аванс.

Он вручил им еще по червонцу, указал на Яшкин ботинок, стянутый проволокой:

– Тебе вот чеботы нужны, на той же толкучке можно взять. Только, голуби, осторожненько. Оно, конечно, после долгого поста грех не разговеться, но благосостоянием не светите. Отъехали подальше – пожалуйста, хоть на головах ходите, а тут не надо. И вот вам, перекусить.

Он протянул узелок, который они с благодарностью приняли.

Уже в дверях дед Лука, как бы спохватившись, поднял палец:

– Да, и вот еще что, голуби. Найдете чего – не скрывайте. Во-первых, нехорошо, я все равно узнаю. Во-вторых, с такими находками лучше никуда не соваться, если за решетку не хотите. Понятно?

Пацаны заверили, что все понимают, не маленькие, и отправились в обратный путь.

То ли сила искусства так подействовала на них, то ли вдохновили картины светлого и сытого будущего, но летели они как на крыльях и, не сговариваясь, приняли решение начать работу прямо сейчас.

Добравшись до места и торопливо умяв то, что дал им с собой дед – две краюхи хлеба и консервы, – они взялись за инструменты.

Все было по-старому, разве что Пельменю показалось, что его матрас чуток сдвинут с прежнего места, а Яшка приметил, что котелок, стоявший у входа, в котором уже достаточно набралось дождевой воды, почему-то снова сухой. Однако времени долго удивляться не было: засветив фонари, ребята принялись за работу.

С нахрапа она не заладилась: расширить лаз невозможно, получилось лишь освободить остатки ящика, из которого повыпадали монетки. Дальше шел плотный, сплошной отвал битого кирпича и щебня.

– Прямое попадание было, пробило и крышу, и пол. Все обвалилось, – обреченно констатировал Пельмень.

– Неужто дальше не прокопаться? – переживал Яшка, безуспешно ковыряясь лопатой. Она лишь горестно позвякивала, отскакивая от камней.

Андрюха твердо заявил:

– Главное – не спешить. Харч есть, время есть, будем разбирать. А вообще вылезти осмотреться надо, глядишь, с другой стороны есть маза прокопаться. Пока давай приберем что есть, нечего тут валяться.

Они выгребли из ящика все до последней монетки, пересчитали – оказалось их более сотни. Они были разные: иные идеально круглые, другие с неровными краями, с дырками и без, совсем потертые и лишь чуть-чуть, на некоторых просматривались изображения – бородачи в коронах, толстые тетки и мужики с усами в профиль, непонятные письмена, всадники на конях.

Все это ребята бережно сложили в пустую консервную банку, задвинули под столик, наскоро попили чаю с оставшейся снедью и завалились спать.

Мышцы приятно ныли, в сонных головах блуждали самые радужные мысли и надежды, а тут еще и теплый летний дождь подкрался, уютно зашелестел по листьям. Уставшие, они почивали мирно и спокойно, потому и не слышали, как в ночи кто-то, осторожно приблизившись, заглянул в их обиталище, а потом так же беззвучно удалился, как лесной зверь.

13

Она очень любила эту работу – кропотливую, мешкотную, требующую максимального сосредоточения и терпения. Поначалу было непросто заставить себя даже прикоснуться к сокровищам, попадающим в руки, без малейшего благоговения переданным хозяевами за сахар, хлеб, керосин.